… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
– Ну, дай, шо тебе жалко?
– Жалко у пчёлки в попке. Понял? А это – мопед.
– Ну, шо ты жлобишься? Я только по Профессийной и обратно.
Смеётся, но не даёт.
– У, жлобяра!
Опять смеётся.
Чепин велосипед с моторчиком я и сам не хочу.
Но где заработать на мопед? Вот в чём вопрос.
Мама сказала, что после девятого класса принимают на Овощную базу. Надо пойти в контору ОРСа на Переезде и написать заявление в Отделе кадров.
Овощная база это –
Только примут ли? Мне ведь ещё шестнадцать не исполнилось.
В конторе ОРСа я волновался сильнее, чем на всех летних экзаменах.
Приняли!
Так началась моя трудовая карьера.
Овощная база расположена аж за Деповской. Туда я езжу на велосипеде.
Кроме меня там ещё человек десять школьников. В основном из четырнадцатой школы.
Одного я опознал – низкорослый с длинными патлами, кликуха Люк.
Это он когда-то отвесил мне оплеуху за то, что я стрелял ему в спину.
Он старого не поминает, ну, а я – тем более.
Первую пару дней мы сортировали ящики – пустые, конечно, без клубники; которые целые, те в сарай, которым нужен ремонт – рядом с сараем, а те, что вдрызг во-о-он к тем плитам посреди двора.
Когда грузовик с овощами въезжает на платформу весов, его взвешивают; после разгрузки он въезжает на неё же пустым: разность веса покажет сколько привезено овощей. При условии, что весы не врут.
Вот тут-то и нужна их проверка с отладкой, нужен мастер, который знает что где требуется подкрутить, нужна пробная тонна груза из чугунных гирь-параллелепипедов весом по 20 кГ, нужны мы – рабочая сила, чтобы перетаскивать эту тонну с одного угла платформы на другой во время подкруток.
Отладка весов для грузовиков показала кто среди нас есть кто.
Поначалу это вроде спортивного соревнования, мы таскаем гири наперегонки, к третьему углу начинаем подмечать кто из нас сачкует, а кто идёт до конца…
Затем мы пару дней чистили картофелехранилище, где сгнила прошлогодняя картошка.
Я в жизни не представлял, что на свете есть такая нестерпимая вонища.
Мы грузим этот смрад лопатами в плетёные двуручные корзины и выносим далеко в бурьян на задворках Овощной базы.
Число работающих школьников сократилось до пяти.
Основная рабочая сила Базы это бабы в чёрных халатах и разноцветных косынках на волосах.
Они сортируют морковь, или бурак в других хранилищах, а мы уносим наполненные ими ящики.
Сидя кружком вокруг кучи пыльных овощей, они не умолкают и на минуту. Рассказывают друг другу про «него» и про «неё».
«Она» у них то толстеет, то худеет, то ложится в больницу, то говорит матери, что без него жить не может, то умирает, то уходит к другому; а «он» то пьёт, то алименты не платит, то просит выйти за него, то лечится
Вот так и мелют не смолкая, пока белобрысый хлопец из четырнадцатой, по кличке Длинный, не скажет самой разбитной бабёнке в кругу разбрасывающих овощи по ящикам:
– Ну, шо, дашь?
А та в ответ:
– Дам, только так потяну, шо надвое перерву.
Подруги начинают на неё тюкать и шикать – с дитём же ж говоришь, разве ж так можно.
Обедать я ездил домой на велосипеде – двадцать минут туда, двадцать минут обратно, десять на суп и чай, или компот. Так что четыре раза в день я набирал сумасшедшую скорость, во всю крутя педали на бетонированном спуске в тоннель Путепровода.
Какой же работник Овощной базы не любит быстрой езды?!
Эгей!
По утрам начальник Базы распределял кому где работать.
Пару раз я попал в помощники к бондарям.
На площадке перед их приземистой мастерской толпилась масса бочек нуждающихся в ремонте. Я закатывал их в мастерскую, или волочил волоком – в зависимости от степени разбитости.
Два мужика в кепках и фартуках сбивали железные обручи бочки к её более узким торцам, и та рассыпалась на составляющие её гнутые досочки, которые они называли «клёпками».
Бондари сортировали клёпки, выбрасывали негодные, восполняя недостачу из запаса старых клёпок; подтёсывали и подгоняли их друг к дружке, набирали два круглых дна из досочек пошире, вставляли по торцам и снова набивали обручи.
Конечно, я и раньше знал, что когда говорят «не хватает клёпки в голове» это значит то же самое что и « не все дома», но именно в той мастерской мне стало ясно откуда взялся этот смысл – бочку без клёпки ничем не наполнишь, как и чокнутый, с трещиной, стакан.
Отходы после ремонта я относил к кирпичным печкам во дворе с вмурованными в них железными котлами.
Работали бондари не спеша, за день чинили три-четыре бочки и время рядом с ними тянулось долго, зато в мастерской приятно пахло древесными стружками.
Рядом с каменщиками пахло сырой землёй. Они работали в длинном подвальном бункере, заменяя бревенчатую стену широкой кирпичной кладкой. На них тоже были кепки и фартуки, только потолще, чем у бондарей.
Меня очень тянуло ложить кладку, хотя бы немного.
Каменщик постарше позволил мне сделать один ряд, стоял в стороне и чему-то улыбался, хотя его напарник ворчал, что я не так кладу как надо.
Мой напарник, из четырнадцатой школы, тоже всё время ворчал, но не про кладку, а в адрес начальника Базы и отлынивал от работы. Через день он взял расчёт в конторе ОРСа.
А потом пошли огурцы. Вагонами.
Их втаскивали по проложенным на территории Базы рельсам дизельные маневровые локомотивы.