А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы
Шрифт:
Только человек оказался понимающим: маму ищу. Он остановил автобус в сотый раз. Мемориал погибшим пожарникам: одинаковые серые памятники и впечатляющих размеров колокол. Вышла и оказалась прямо перед скромным холмиком, под которым и покоилась моя мамы. Очередное потрясение. Не от того, что, наконец-то, нашла. Нет! От того, что увидела. Убогий крест из плохо обструганных досок. На нём табличка и сделанная от руки кривая надпись. Сын, получивший колоссальное наследство, пожалел денег на достойное оформление захоронения нашей матери.
На мои возмущения он ответил просто:
– Ты уже забрала всё, что хотела. Вот и займись своей матерью. А на твоего сына мне плевать. Удары под дых. В таком коротком разговоре. Где-то читала, что злой человек тебе простит зло, а вот добра никогда не простит, которое он от тебя получил. Вероятность этого подтвердилась ещё раз.
После развода с мужем, я усиленно занялась бизнесом. 90-е годы. Моих денег вскоре стало хватать на моих детей, на мою маму и на семью брата. Избалованный мамой Андрюшка – Андрейка – брат не умел и не мог содержать свою семью, где росли уже две дочки. Родные же. Как тут не помочь? А зависть проявлялась у него уже тогда. Видела. Но он был младший, а потому делала вид, что не замечаю ничего. Нас обоих родила одна мать. Родной брат? И врагу не пожелаешь такое услышать. Выплакав свою безысходность, оставив для мамы цветы и открытку, вернулась домой.
Немецкий столовый сервиз на двенадцать персон и тома Большой Советской Энциклопедии – о маме память. Это всё, что я хотела и что забрала. Мамины подарки при её жизни.
Судьба не давала мне продыху…Слова Ницше. Вот и делайся сильнее. Не сломало же. В очередной раз. Сколько их ещё будет. Кабы знать.
Фатальность бытия всего.
Непредсказуемость извечна.
Не изменить мне ничего.
Мы все уходим как-то в Вечность.
Не принимая выбор твой,
Корю себя, твою беспечность.
Глаза зелёные со мной.
Несут любовь, надежду, нежность.
Мой старший сын, мой пилигрим,
Опять все даты вспоминая
Мне снишься ты совсем один.
Я за тобой хожу по краю.
Не надо мудрости большой,
Чтобы понять, что жизнь не вечна.
Ты – Ангел там, я здесь изгой.
Судьба совсем бесчеловечна.
Нас разделила, раздвоив.
И я живу с открытой раной.
Что по – живому – не зашить.
Как больно быть без сына мамой.
Как мне не хватало моего старшего сына. Его слов. Его рук. Его голоса. Его умных и смешливых глаз. Как же одиноко молчалось, рыдалось, горевалось. Безысходность и безнадёга – мои «подруги» с приставкой «без», которая означало одно: я – мама без старшего сына. Без его любви, без его будущего, без его детей – моих внуков, без моей счастливой жизни на все годы, которые определит мне Бог.
Скоро Новый год -2007. Наш любимый семейный праздник. И год с моей любимой цифрой – 7. Как
Мне солнца свет не греет душу.
Я не своя. И я – ничья.
Хочу услышать, но не слышу
Остры осколки бытия.
Вот год кончается печальный
И я не знаю, как мне быть.
С такой большой и рваной раной.
Не залечить и не зашить.
И слёзы катятся привычно,
Тихонько дни мои крадут.
И мир не светел, как обычно,
А иногда он как-нибудь.
Не раствориться в море счастья.
Я и любви уже не жду.
Всё рухнуло так в одночасье.
И не пойму я, как живу.
Проходит время, но не лечит.
Чем больше срок, тем мне больней.
А дети так порой беспечны,
Что оставляют матерей.
Весь день 31 декабря 2006 года провела со старшим сыном. Принесла еловые ветки, поставила в вазу… Шары, гирлянды, «дождик», всё, как обычно. Так мы украшали свой дом. Всегда остаюсь с сыном, пока горит свеча. Так придумала для себя: свеча горит – сын со мной разговаривает. Сколько свеч сгорело в тот день, не знаю. Разговор был длинный. Не помню: был мороз или нет? Потом, как очнулась, ведь собака замёрзает. Шурка не просилась домой никогда. Лежала и ждала. Я про зиму и холода. Безоговорочная преданность.
В доме, как всегда, празднично и уютно, только наполовину пусто. За нашим большим столом дети: Дениска и Меланья. Они подарили мне новый телефон. Приятная неожиданность. Но потрясающей неожиданностью стало другое: будущий муж и его будущая жена ждут ребёнка. Моя радость и печаль смешались в коктейль. И… Надо решать вопрос о свадьбе: когда, где и сколько. Бабушка Меланьи в неведении, что взрощенная и обожаемая ею внучка, почти три года живёт с мальчиком и без росписи. Оказывается, мама Меланьи, соблюдая все ханжеские устои, до последнего скрывала этот факт, а потому со свадьбой надо поторопиться. Кому в этот момент было до меня? До моего мнения? НИ-КО-МУ. Я про клан Семенюков и Дениса. А ведь он – МОЙ сын. Мой.
О беременности бабушка узнала только после свадьбы. Непросвещённая Евдокия Трофимовна работала на крупном заводе бухгалтером, а значит, с математическим действием – сложение проблем у неё не могло быть даже после выхода на пенсию. Странное сокрытие правды непонятно, но там чужая семья. Ханжество неприемлемо для меня. Для них – норма и стиль жизни.
Конечно, я надеялась, что нас объединит рождение ребёнка… Первый внук у меня и первый внук у них. Или внучка. Девочка мне желаннее. Сейчас.