А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
принцип изначального единства субъекта и объекта»20.
Подлинным центром «практически-религиозной» соловьевской философии
«всеединства» является учение о «цельном человеке» и «цельном обществе»
(«теократии»). Согласно Соловьеву, человек по своей сущности «двуедин»,
«двуприроден», он совмещает в себе два начала: духовное (божественное) и
природное (материально-чувственное). Идеальным состоянием человека и
общества является внутренняя согласованность,
начал. Смысл отдельной человеческой жизни в том, чтобы создать
20 Гайденко П. П. Экзистенциализм и проблема культуры. М., 1963, с. 32.
Ср.: «Это определение абсолютного начала как СУЩАГО, а не бытия (как
определял его Гегель и предыдущая философия) имеет решающее значение и
для философии Соловьева и, как нам кажется, для всей новейшей философии»
(Булгаков С. Что дает современному сознанию философия Владимира
Соловьева? — В кн. От марксизма к идеализму. СПб., 1903, с. 205). Возможно,
что здесь несколько преувеличивается значение Соловьева для последующего
буржуазного философствования, но самое направление поисков угадано: от
«сущего» через идеи «трансцедентного индивидуализма» (Бердяев Н. Трагедия
и обыденность — Вопросы жизни, 1905, № 3, с. 279) идет прямая дорога к
«… концепции познающего субъекта как существования», как «существующей
сущности в смысле экзистенциальной философии» (Шварц Т. От Шопенгауэра
к Хейдеггеру. М., 1964, с. 100).
«… личность, совмещающую в себе два естества и обладающую двумя
волями»21; идеальное соотношение между материально-чувственным и
духовным началами то, «… когда и божество и природа одинаково имеют
действительность в человеке, и его собственная человеческая жизнь состоит в
деятельном согласовании природного начала с божественным, или в свободном
подчинении первого последнему»22. Такая конструкция «цельной личности»
имеет и общественный аспект: согласно Соловьеву, необходимо, чтобы человек
«… своею собственною деятельностью осуществлял этот абсолютный порядок
в порядке естественном, ибо только такое осуществление и образует свободную
теократию»23. Под «свободной теократией» подразумевается идеальный,
«цельный» общественный строй. Соловьев пытается, таким образом, чисто
умозрительно, абстрактно создать образ «цельного человека», в котором
сочетались бы начала материально-чувственное и духовное, общественное и
частное, личное и общее. Поскольку смутное ощущение исторического кризиса,
присущее в начале века молодым литераторам (и в особенности Блоку),
подсказывает им
сочинениях Соловьева они наталкиваются на подобные мысли, выраженные
уже в гораздо более продуманном, четком (хотя и религиозно-извращенном)
виде, — именно эта сторона соловьевских воззрений особенно
распространяется в литературных кругах. Все это подкрепляется также стихами
Соловьева, в которых его метафизические идеи умозрительного слияния,
«синтеза» личного и общего, духовного и материально-чувственного начал
находят еще более резкое выражение: Соловьев-поэт, естественно, меньше
боится церковной цензуры. Согласно метафизике (или мистической
космогонии) Соловьева, между реальным миром и создавшим его богом
находится некая промежуточная область, которую Соловьев именует «Софией
премудростью божьей», или женственным началом мира. Именно тут, в этой
промежуточной области, особенно явно выступает «синтез» духовного и
чувственного начал, здесь же и вообще возникает, зарождается как
чувственность, так и материальный, реальный мир в целом. Эта метафизика не
могла одобряться официальной церковью, так как она далека от ее догм и
скорее близка к древним еретическим сектам. Поэтому Соловьев выражает ее
откровеннее в стихах, чем в философских трактатах. Так, в стихотворении
«Песня офитов» (1876; офиты — гностическая секта) говорится о слиянии,
«синтезе» белой лилии чистой духовности с алой розой земной чувственности:
Белую лилию с розой,
С алою розою мы сочетаем.
Тайной пророческой грезой Вечную истину мы обретаем.
Далее в стихотворении появляются образ «голубки», означающей добро, с
извечным образом зла — змеем. Однако отношения голубки со змеем рисуются
21 Соловьев Вл. С. Чтения о богочеловечестве. М., 1881, с. 209.
22 Там же, с. 208.
23 Соловьев Вл. С. Критика отвлеченных начал, с. 203.
достаточно «еретически», если ориентировать эти образы на библейскую
мифологию Ветхого завета, официально признанную христианской церковью:
Вольному сердцу не больно…
Ей ли бояться огня Прометея?
Чистой голубке привольно
В пламенных кольцах могучего змея.
В финале появляются еще два образа — грозы и покоя, которые опять-таки
даются в синтезе, в слиянии, и которые так же не связаны со всей
предшествующей целью образов, как не связаны между собой образы лилии и
розы и образы голубки и змея:
Пойте про ярые грозы.