А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
В ярой грозе мы покой обретаем…
Белую лилию с розой,
С алою розою мы сочетаем.
Стихотворение построено на парных контрастных образах от начала до конца.
Получается нечто аналогичное фетовским «двухрядным» композициям, однако
едва ли уже тут следует говорить о воздействии Фета: скорее аналогия
возникает из романтической поэтики контрастов, являющейся, очевидно,
исходным пунктом для обоих поэтов. Вместе с тем неизбежно возникает
сопоставление,
далеко идущими возможностями. Фет добивается сложных динамических
соотношений между двумя взаимосвязанными рядами — «душа» и «природа».
У Соловьева последовательно от начала до конца контрастные образы
механически скрещиваются, совпадают друг с другом («синтез»), но они не
порождают движения, динамики в стихе: новая пара образов не связана с
предыдущей, но опять скрещивается, и в результате не получается целостной
картины ни «души», ни «природы». Результатом является крайняя
двойственность читательского восприятия. В стихах Соловьева есть своего рода
лирическая сила — несомненно, читатель испытывает воздействие
экстатического волнения, владеющего автором, и в то же время его ни на
минуту не покидает какое-то странное ощущение неестественности,
неорганичности стиха: перед нами все-таки скорее философический трактат на
тему о слиянии чувственности и духовности, но не лирическая передача
конкретного душевного состояния ясно видного, конкретного человека.
Отсутствие динамики, органического внутреннего движения в стихе
Соловьева очевидным образом соотносится с содержательными особенностями
философской системы Соловьева, так же как и вообще его лирическое
творчество находится в более прямых, явных и несколько механических связях
с идеями общего плана, чем это бывает обычно у людей, пишущих и стихи и
научно-публицистическую прозу. Между тем сам Соловьев пытается и в
философских сочинениях дать своего рода динамику общественного развития и
движения личности, строит даже особые конструкции исторического плана,
используя при этом отдельные положения классических идеалистических
систем, и в особенности Гегеля. Уместно здесь сказать о том, что соловьевский
«синтез» очень далек от идей «тождества» или «отрицания отрицания» в
системах немецкого идеализма. Так, у классиков буржуазной идеологии, были
попытки рассмотрения в диалектическом единстве проблем личности и
общественного развития (в идеалистически извращенной форме, конечно).
Такой подход обнаруживал подчас острые реальные противоречия истории.
Соловьев пытается эти реальные противоречия
операциями «синтеза», глухого слияния всего во «всеединство». В плане
развития русской общественной мысли Соловьев, примыкающий в начале
своего пути к славянофилам, позднее сближается с либерально-западническими
кругами, и его ученики закономерно говорят о его философии как о попытке
слияния, «синтеза» славянофильства и западничества на мистико-религиозной
основе. Аналогичные попытки «синтеза» славянофильства и западничества
предпринимались в 50-е годы Ап. Григорьевым; нереальность, метафизичность
таких попыток у Соловьева обнаруживается в еще более резкой, кричащей
форме.
Однако идеи такого рода Соловьев пытается распространить и на историю
в более широком смысле слова Используя отдельные элементы гегелевской
конструкции мирового исторического процесса, Соловьев пытается всю
историю свести к процессам распада («дезинтеграции», как он выражается)
отдельной человеческой личности в связи с тем, что обществом овладевает
«животный эгоизм». Как философ «синтеза», Соловьев нисколько не отрицает
эгоизма, напротив, он считает его «… центром жизни, каков он и есть в самом
деле…»24, — однако эгоизм должен сочетаться с интересами «всеединого
целого», и так возникает важнейшая историческая задача: восстановление
целостности, или «интеграция» человека В центре соловьевской схемы истории
стоит христианство: двуединая природа человека обусловливает распад
личности, единство ее восстанавливает подлинное христианство. С другой
стороны, само христианство исторически
претерпевает процесс
«дезинтеграции», выражающийся в расколе церквей на восточно-православную
и западно-католическую. Цельный духовно-чувственный человек и цельное
общество возрождаются одновременно, вместе. Подобный «синтез» в
общественном плане осуществляется слиянием церквей католической и
православной и передачей руководящей роли (фактически — всей полноты
власти) в обществе духовенству новой, единой церкви («теократия»), в плане
философском — слиянием «позитивизма» и «идеализма» в единое, цельное
мировоззрение, в плане личном — в единстве духовно-чувственной любви,
восстанавливающей целостность личности в идеальном браке. Преодоление
личного эгоизма в «синтетической» индивидуальности дает осуществление
«истинного равенства, истинной свободы и братства»25. Религиозно-
24 Соловьев Вл. С. Смысл любви. — Собр. соч., изд. 2, Пб., 1912, т. 7, с. 16 –