Адам и Эвелин
Шрифт:
— Начнем? — спросил Адам.
— Да-да, только вот что?
Госпожа Ангьяль встала со стула.
— Ваши мерки мне пригодятся в любом случае.
— А что мне делать, это снять?
— Можно и так.
Госпожа Ангьяль повернулась боком и расстегнула халатик. Она стояла перед ним в белой нижней юбке с широким кружевным подолом.
— Босоножки не снимать?
— Ни в коем случае, — сказал Адам.
Он встал сзади, приложил
— Я уже примерно знаю, чего мне хочется, — сказал он и положил обратно в карман карандаш и блокнот. — Но может, вы захотите чего-то совсем иного? Госпожа Ангьяль?
— Господин Адам, не могли бы вы меня обнять? Всего лишь один раз. Или можно я?
Адам закашлялся.
— Да, — сказал он и положил сантиметр в карман брюк.
Госпожа Ангьяль подошла к нему и обняла его за шею. Когда он прикоснулся руками к ее спине, она прижалась к нему.
— Шелк, чистый шелк, — прошептал Адам.
Кончиками пальцев он погладил ее плечи, затем его пальцы опустились ниже, прикоснувшись к заду госпожи Ангьяль. Она встала на мысочки, прижалась к нему и издала короткий страстный стон, услышав который Адам сразу же понял, что они одни.
28
ИГРА ТЕНЕЙ
— Останься, пожалуйста, еще пять минуточек, я хочу тебя видеть.
— Ты же и так меня видишь, ты меня целыми днями видишь.
— Но не по-настоящему, ты же понимаешь.
— Нет! Закрой наконец окно!
— Но почему?
— Ты же слышишь, кровать ужасно скрипит!
— Разве не хорошо было?
— Хорошо, — сказала Эвелин и поцеловала его в губы, — даже очень.
— Зачем же мне тогда закрывать окно?
— Ради меня, потому что я так хочу.
Он улегся между ее ног, двумя руками обхватил ее за талию и положил голову ей на грудь.
— Знаешь, на кого ты была похожа, когда вошла сюда из ванной? На мумию, ты была завернута, как мумия.
— Не бегать же мне по дому голышом.
— Я сначала подумал, они нам коврики вместо полотенец дали. Они так старомодно пахнут глажкой.
— Да, они вкусно пахнут, — сказала Эвелин и двумя руками взъерошила ему волосы.
— Знаешь, что в тебе безумно клево?
— Клево? Что ты имеешь в виду?
— Ну, клево!
— Мне ужасно не нравится это слою!
Михаэль передвинулся выше и губами потянул за ее волоски под мышкой.
— Я в них дико влюблен. Так тебе больше нравится?
—
— Ты никогда не бреешься?
— А что, нужно?
Эвелин сложила руки за головой. От света фонарей с улицы Роман на стене обозначилась тень вишневого дерева. Очевидно, ветви слегка трепетали от нежного прикосновения ветерка.
— Может, ты хоть сейчас окно закроешь?
— Да кому нас подслушивать?
— Как же ты этого не понимаешь?!
— И еще я не понимаю, почему ты хочешь вернуться в свою комнату.
— Мы здесь в гостях…
— Я за все здесь плачу, как везде, я самый обыкновенный турист.
— Это мои знакомые, а за окном спит Адам.
— Откуда ты знаешь, где он сейчас шляется.
— А вдруг он это сейчас слышит!
— Ну и что? Портным вход воспрещен!
— Дурак ты все-таки.
— Мы его приглашали? Он тебя обманывал, годами, а нам теперь что, не дышать, потому что он там на улице дрыхнет?
Михаэль лег на спину рядом с ней.
— Не обижайся, я же с тобой.
Эвелин оперлась на руку и погладила его по груди.
— Эта игра в прятки…
— Не будь таким сердитым.
— Я не «такой сердитый», я просто не понимаю, почему ты хочешь остаться у Ангьялей?!
— Мне нужно к этому сначала привыкнуть.
— Привыкнуть? К чему?
— Ну, к тебе, ко всей этой ситуации.
— Что значит привыкнуть?
— С тобой вместе здесь на Балатоне.
— Привыкнуть! Я весь год о тебе думал!
— Не верю я в это.
— Не веришь? В прошлом году на дне рождения Моны на тебе была такая накидка, которая завязывается на груди. Я тебя все время в ней представлял, я все время об этом думал, все время.
— Все время?
— В любой ситуации.
— Даже когда был с другими женщинами?..
— Других женщин было не так уж много. Когда знаешь, что она — это та самая…
— Ты думал в этот момент обо мне?
— Да.
— Правда?
— Да. Мне тоже приходится кое к чему привыкать.
— Да, и к чему же?
— Засунь его, — мне еще ни одна женщина так не говорила, — засунь его.
Эвелин попыталась закрыть ему рот, но Михаэль схватил ее за руку.
— Засунь его, — повторил он, — засунь его.
Эвелин начала сопротивляться, Михаэль удерживал ее руку.
— Так невинно, как ты, этого не мог бы произнести никто. Ляг на меня, давай, ляг на меня.
— Дурак, отпусти.
— Давай, я тебе кое-что покажу.