Адам и Эвелин
Шрифт:
— Чей ребенок? — спросила Симона.
— Доброе утро, — сказал Адам и прижал рулон к себе, чтобы Симона смогла пройти мимо него на свое место. — Приятного аппетита!
— Мне не до аппетита, — сказала она.
— Бонжур, — сказал Михаэль, не глядя на Адама. Они с Эвелин сели напротив.
— Доброе утро, господа.
Держа рулон в руках, Адам пошел в дом, словно чувствуя необходимость защитить материал. Он постучался в приоткрытую дверь, из-за которой доносился возбужденный голос госпожи
— Завтра в первой половине дня? — спросила госпожа Ангьяль, закрыла трубку рукой и прошептала: — Она очень, очень счастлива, господин Адам.
За столом в саду царило молчание.
— Вы меня ждете? Начинайте, — сказал Адам. — Или вы все чем-то отравились?
— Можно и так сказать, — проговорила Симона. — Вы расскажете или лучше мне?
— Не могли бы мы поговорить об этом позже? — спросила Эвелин.
— Позже? Да пожалуйста, я все равно уже знаю.
— Все не так просто, Мона.
— Почему же, как раз очень даже просто. А это еще откуда? Чехословацкий конфитюр. И горчица? На завтрак?
Адам сел и окунул в чашку надкусанный рогалик.
— Ему пока еще вкусно, нашему Адаму, — сказала Симона.
— Только не надо трагедий!
— Я просто констатировала факт, не более.
— Мона, это смешно, — сказал Михаэль, — невероятно смешно.
— Адам, кажется, они сами хотят сообщить тебе эту новость, придется тебе немного потерпеть, я, наверное, этого уже не услышу.
Она потянулась к кофе. Затем Михаэль налил кофе Эвелин и себе.
— Будешь? — спросил он и протянул Адаму кофейник.
— Пардон, пардон! — воскликнула госпожа Ангьяль, быстрыми шажками выходя из дома.
Тыльной стороной кисти она дотронулась до кувшина, чтобы проверить, не остыл ли он, взяла венчик, прижала кувшин к груди и вновь принялась вспенивать молоко.
— Я очень счастлива, господин Адам, — проговорила она с напряжением, не прекращая усиленно работать венчиком, — очень счастлива!
— Ну хоть кто-нибудь, — вздохнула Симона. — Адам, подвезешь меня на вокзал? Не хочу больше мешать счастью молодых.
— И когда? — спросил Адам.
Ответа он не дождался, да, кажется, и не ждал. Как и остальные, он смотрел прямо перед собой, медленно жевал, вслушивался в постукивания венчика и в глубокие вздохи госпожи Ангьяль.
26
ПАРЫ
— Пепи, господин Адам приехал, выходи! — Голос госпожи Ангьяль эхом отдавался в прихожей. — Господин Адам, Пепи!
— Всем доброе утро! — сказал Адам.
Михаэль,
— Привет, — сказала Эвелин.
Между разноцветными пластмассовыми полосками в проеме открытой двери показались руки госпожи Ангьяль.
— Доброе утро! Когда вы вернулись, господин Адам? Мы вас не слышали!
— Что-то около полуночи, наверное. А сколько сейчас времени?
— Три минуты одиннадцатого, — сказал Михаэль.
— Пепи!
Госпожа Ангьяль пошла обратно в дом.
— Как все прошло?
— Она поехала на «Саксонии», в восемнадцать двадцать пять. То есть она как раз сейчас в Лейпциге выходит. Все было раскуплено, она взяла последний билет. Но в самом поезде почти никого не было, в купе она ехала одна.
— Она что-нибудь сказала?
Адам потер глаза большим и указательным пальцами и подавил зевоту.
— По крайней мере, она ничего не просила передать.
— А она… Мы надеялись, ты привезешь ее обратно.
— Поздновато тебе это в голову пришло, — сказал Адам и отвернулся. Кто-то с грохотом спускался по лестнице.
— А вот и она, — сказала Эвелин, когда Пепи вынырнула из-под пластмассовых полосок занавески.
Адам двинулся ей навстречу, они расцеловались.
— А ты все хорошеешь! — сказал он.
— Здорово, что вы приехали, — сказала Пепи.
— Да, — сказал Адам тихо, — я тоже рад.
— Мне кажется, — сказала Эвелин, — что сейчас ей костюм даже больше идет, чем в прошлом году, может такое быть?
Адам посмотрел на Пепи, которая, кажется, не знала, что ей делать и что говорить.
— Ты уже завтракала? — спросил он.
Пепи кивнула:
— Можно с вами посидеть?
— Ни в коем случае, — отрезал Адам, взял ее за руку и подвел к столу.
— Пойду за чашкой схожу, — сказала Пепи.
— Тут есть, — отозвался Михаэль, — я уже налил.
Пепи села рядом с Адамом:
— Мне так неудобно, что моя мама загружает тебя работой для Магды Ласло, сейчас, во время отпуска, это просто невозможно, ужас…
— Нет, совсем нет!
— Ну разве ты можешь ответить иначе, ты слишком воспитан…
— Нет! — сказал Адам с набитым ртом. — Наоборот, я же люблю это делать!
Пепи покачала головой.
— Пепи, правда, поверь, Адам не умеет ездить в отпуск. Когда ему нечего делать, он страдает, ты же сама видела.
— Но здесь? Здесь так не должно быть. Ты все еще куришь?
— Конечно.
— Мне однажды уже пришлось сдать его в химчистку, и он теперь уже больше не пахнет вами, вашим домом. Хочешь яичко, Адам? Свежее, только из-под курицы, четыре с половиной минуты? Я не забыла, четыре с половиной! И пирог, мама испекла. Ради тебя она сегодня даже церковь прогуливает.