Адамант Хенны
Шрифт:
– Мы бьёмся до первой крови или до смерти? – Собрав всю волю, Фолко взглянул прямо в глаза Скиллудру. – Учти, даже если я погибну, мои товарищи не сдадутся.
– Знаю. – Скиллудр кивнул. – Но я и так возьму верх. Значит, если ты хоть раз зацепишь меня… я позволю вам уйти, хотя твои новые друзья – и Фарнак, и Вингетор – лишь гнусные предатели святого братства морских танов…
Это было уже нечто совершенно новое. Предатели? Нет, Скиллудр положительно безумен. И он, и все его люди…
И точно.
– Зачем, зачем, тан! –
– Тихо! – рявкнул Скиллудр. – Тихо! Никто не должен сказать, что я, как трус, уклонился от боя! Слышите? Никто!.. Ты готов? – Он повернулся к хоббиту. – Тогда мы начинаем!
Скиллудр держал клинок остриём к палубе.
– Бьёмся до моей первой крови. – Скиллудр смотрел надменно, высоко вскинув голову.
– Или до моей смерти?
– Или до твоей смерти, – усмехнулся тан.
– Не слишком-то честно, не так ли?
– Тебе выбирать не приходится.
Фолко молча кивнул. Всё, время вышло. Начинаем, сильномогучий тан! И посмотрим, чья возьмёт… Страха не осталось, ушла и всегдашняя усталость от бесконечных схваток, где менялись лишь лица противников… Сегодня хоббит бился не затем, чтобы уберечь себя, и это словно вливало прямо в жилы выдержанное крепкое вино.
«Он не враг тебе, ибо не ведает, что творит», – всплыло в памяти.
Скиллудр первым начал атаку. Убийственная сталь ринулась к жертве одним слитным размахом. И Фолко, вместо того чтобы отпрянуть от удара, сам рванулся навстречу. И увернулся только в последний момент – когда остриё кинжала уже коснулось его плоти.
Клинок Отрины не подкачал. Скиллудр сумел как-то подставить левую руку – но поздно. Клинок Фолко прочертил длинную кровавую полосу от левого плеча наискосок через всю грудь.
Повисла тишина. Лишь вода плескалась за бортом да свистел ветер в снастях. Бойцы остановились. Фолко зажимал левой ладонью кровоточащее плечо; Скиллудр же замер, недоумённо глядя на алую полосу, внезапно перечеркнувшую белизну рубахи.
Кинжал Отрины слабо, чуть заметно светился – под яркими солнечными лучами один хоббит мог уловить эти отблески. Шипела, пузырясь, кровь на лезвии. Откуда её столько? Ведь порез совсем неглубокий…
От чудесного оружия волнами расходилась Сила, пробуждённая к жизни кровью Скиллудра. И Фолко невольно вспомнил слова Хенны, подслушанные в шатре повелителя Юга:
«Свет Адаманта явил мне их…» Как бы не явил он ещё и его, Фолко Брендибэка, на чьей груди вот уже много лет висел кинжал с синими цветами на лезвии…
Скиллудр с усилием провёл ладонью по лицу – сверху вниз, точно стирая липкую паутину. И когда он заговорил, голос его был голосом прежнего Скиллудра – холодным, спокойным и невозмутимым:
– Прекратить стрельбу.
Эовин и Серый одолели очередную
– Здесь, – с силой проговорил Серый. – Это здесь.
Эовин придержала коня. За пять дней, что они с Серым пробирались на восток, счастливо избегнув встречи с дозорными отрядами, её спутник всё сильнее и сильнее преображался. Лицо заострилось, щёки ввалились; глаза горели лихорадочным огнём. По ночам он часто бормотал что-то бессвязное – правда, на всеобщем языке. Это в конце концов убедило девушку в том, что Серый и впрямь не из расы Перворождённых. На лице его всё чаще мелькала странная гримаса – будто он вспоминал о когда-то давно пережитой боли.
– Мне кажется, я вспоминаю… – Серый окаменел в седле, медленно роняя слова и, похоже, нимало не интересуясь тем, слышит его Эовин или нет. – Мы идём прямо на тайное солнце. Оно жжёт… оно просветляет… Я помню… войско шло на запад…
– Послушай, нас же заметят! – вырвалось у девушки.
– Пусть. Нам сейчас это даже выгодно.
– Выгодно? Убить ведь могут!..
– Не посмеют, – властно бросил Серый. Ничего уже не осталось в нём от прежнего робкого рыбаря, которым помыкал даже простой сборщик податей. Осанку Серый сейчас имел истинно королевскую. Остатки одежды – прорванные, прожжённые, закопчённые – он носил точно пурпурную мантию.
Эовин не осмелилась возражать. Этот человек… он был Силой сам по себе.
В долине раскинулось великое множество шатров. Острые глаза юной роханки видели деловито снующие между палатками и тентами фигурки людей; в разные стороны мчались верховые, протопал даже громадный олифант. Эовин проводила его изумлённым взором округлившихся глаз – об олифантах повествовали роханские песни-жесты, но видеть сказочного зверя живьём девушке, понятно, не приходилось.
Незваных гостей заметили очень быстро. Не скрываясь, к двум замершим на гребне странникам ринулась целая кавалькада – не менее полусотни до зубов вооружённых всадников. Приглядевшись, Эовин заметила и двух наездников в коричневых плащах – закутанных по самые брови, несмотря на жару.
– Стадо и погонщики, – презрительно усмехнулся Серый. – Ну, ничего, ничего… Не вздумай только размахивать саблей, Эовин!
Всадники на скаку натягивали луки. Тут собрались не только горбоносые смуглые бойцы и перьерукие, уже знакомые Эовин; были также чернокожие, были желтолицые и узкоглазые – сыны самых разных племён Средиземья.
Кольцо уже сомкнулось вокруг Серого и Эовин, когда спутник девушки внезапно привстал в стременах, гордо поднял руку и воскликнул:
– Проведите нас к Хенне! Мы должны видеть Хенну! – И, почувствовав всеобщее замешательство, с лёгкой усмешкой пробормотал: – Плохо, плохо их учили! Никогда нельзя слушать то, что говорит враг… Проведите нас к Хенне! – вновь крикнул Серый.