Адаптация
Шрифт:
Адрес, который скинул Соболев, меня изрядно удивил. Я полагал, что жил господин статский советник там же, где и работал — в центре или поблизости. Однако встреча оказалась назначена в Стрельне — на самом юге города.
На ночь глядя, да еще это его «дело жизни и смерти»… Что ж. Одно из двух: либо у Соболева действительно произошло что-то серьезное, либо… Впрочем, нет. Вряд ли его высокородие задумал недоброе. Для того, чтобы действовать законными методами, вовсе не обязательно вытаскивать меня так далеко, а для незаконных — место уж точно не самое подходящее. В тех местах вдоль Петербургского шоссе
Или тот, кому терять уже нечего.
Оставив машину неподалеку от Корпуса, я пешком, то и дело поскальзываясь на мокрой каше под ногами, добрался до парадного входа и уже спокойным шагом поднялся по лестнице. Отметился у дежурного, и, едва турникеты скрылись из виду, едва ли не бегом припустил в жилое крыло.
— Ты чего такой взъерошенный? — поинтересовался Поплавский, как всегда, развалившийся на кровати с гитарой в руках.
— Потом расскажу, — отмахнулся я, лихорадочно скидывая форму и переодеваясь в гражданское.
— Э, ты чего это? Куда собрался? Опять в самоход, что ли? — Любопытство оказалось сильнее даже лени, и сосед тут же отложил инструмент и поднялся. — И с собой не зовешь?
— Мне одному нужно, — буркнул я, помотав головой.
— А-а-а, дела амурные? Понимаю.
Я лишь махнул рукой. Пусть думает так — меньше объяснять.
На мгновение в голове даже проскочила мысль на всякий случай взять с собой кого-то из ребят, но…
— А с поверкой ты как решил? — Поплавский снова улегся на кровать и взялся за гитару. — Если Разумовский лично заявится, прикрыть тебя не получится.
Черт! Поверка! Ладно…
— Да ничего не решил, — пробурчал я, снимая куртку, которую только успел натянуть.
Достал телефон и отстучал Соболеву сообщение:
Буду после десяти.
Пусть посидит, подождет — раз уж так надо. Ничего с ним не случится… Наверное.
Час до поверки я провел, как на иголках. Потом засек еще десять минут, чтобы не наткнуться на дежурного мичмана, переоделся в гражданку и под насмешки Поплавского выскользнул из комнаты.
Уходить в очередную самоволку среди ночи особого желания не было. Липовая увольнительная от Грача у меня, конечно, имелась, но вряд ли даже она выручит, если я наткнусь на лестнице или в коридоре на кого-нибудь из офицеров, да еще и в гражданке, с прихваченным на всякий случай пистолетом за поясом.
Терпение Разумовского не бесконечно, и даже заступничество обоих Морозовых имеет свой предел.
Впрочем, мне повезло. Я благополучно миновал этаж, все жилое крыло, и, воспользовавшись одной из тайных троп, оказался на улице. Спокойно добрался до автомобиля, завел двигатель, и уже без особой спешки выкатился на дорогу.
В ночном вызове были и положительные стороны. Случись все днем, я бы толкался в пробках часа два — и это только чтобы выбраться из центра. А так вышло куда шустрее, но все же не до такой степени, чтобы привлечь внимание полиции: я проскочил почти опустевший город, свернул на Петергофское шоссе и там уже дал двигателю волю, выпуская погулять весь табун из почти четырех сотен породистых скакунов.
Остаток дороги до Стрельны занял
Доеду — разберусь.
Адрес то ли кафе, то ли крохотного ресторанчика, в котором была назначена встреча, я забил в навигатор заранее, и долго искать его не пришлось. «Волга» неспешно свернула на парковку, я повернул ключ, заглушая мотор, и на всякий случай огляделся по сторонам.
Машин вокруг было мало. Я не знал, на чем именно ездил Соболев, но хотя бы подозрительных черных микроавтобусов без номеров здесь, к счастью, не оказалось — вроде бы ничего подозрительного. Однако из машины я все равно выходил, держа под курткой пистолет и с атакующими элементами на кончиках пальцев.
Но нападать на меня никто не спешил, и через несколько мгновений я даже почувствовал что-то вроде стыда за собственную излишнюю осторожность. Пустая парковка, вывеска над стеклянной дверью и мокрые машины выглядели сонно и даже умиротворяюще. Похоже, Соболев действительно позвал меня просто пообщаться.
Я на ходу открутил глушитель и кое-как засунул его во внутренний карман вместе с пистолетом.
— Добрый вечер, сударь, — миленькая девушка-администратор в черном костюме приветливо улыбнулась. — У вас заказан столик?
Иногда такие фразы звучат до смешного глупо: я отсюда видел, что в зале ресторана не больше полдюжины человек, и вдоль одной только дальней стены без труда устроилась бы хоть целая футбольная команда.
Впрочем, это вполне может быть и не самое обычное заведение. А одно из тех, куда пускают только своих.
— Нет, меня должны ждать. — Я снял куртку. — И, полагаю, уже довольно давно.
— Вас проводить?
Обслуживание здесь неплохое, не отнять. Но показывать девушке, к кому именно я пришел, желания не было. Да и она вряд ли могла знать, где именно уже три с лишним часа скучает несчастный Соболев.
— Нет, спасибо, я найду сам, — мягким, но не предполагающим возражений тоном, ответил я.
— Хорошо, приятного вечера, сударь.
— Благодарю.
Соболев нашелся во втором, дальнем зале, который не просматривался с улицы. Конечно же, одетый «по гражданке». Нет, он не ходил в форме даже в собственный кабинет на Гороховой, но костюмы, в которых я его видел до этого, так и кричали о месте службы владельца.
А сейчас на нем был толстый черный свитер с высоким воротом и синие джинсы. Кожаная куртка, подбитая мехом, лежала рядом, просто брошенная на кресло — сдать ее в гардероб или хотя бы самолично пристроить на вешалку Соболев так и не удосужился.
Лишь взглянув на него, я понял, что дело пахнет серьезными неприятностями. Как минимум, для господина статского советника. Лицо бледное, осунувшееся, обычно аккуратно расчесанные волосы растрепались. На столе — кружка с давно остывшим кофе, к которому Соболев явно даже не прикоснулся, взгляд какой-то блуждающий… Однако, стоило ему увидеть меня, как особист едва не вскочил.