Adelante, Гончар, adelante

Авилов Сергей

Почему-то это было грустно.

Вообще весь город замер в предвкушении осени.

Самое главное – осень еще нельзя было увидеть. Едва пожелтевшую кое-где листву можно было отнести и к засушливому лету. Но осень чувствовалась, и Глебу тоже сделалось не по себе.

Пару раз после уроков они с Корнеевым ходили гулять. Все было так, как и раньше, может быть, только смена настроений у Корнеева стала происходить резко и непредсказуемо.

Они забрели на пляж Петропавловской крепости. Долго бродили по берегу. Сели на траву с той

стороны, которая обращена к Кронверку.

Перед ними в бурой воде плавали утки.

По случаю такой осени за пазуху Глебу приятели купили коньяк в удобной плоской бутылке.

Глеб дожевал сморщенное яблоко, бросил огрызок:

– Все равно чего-то не хватает…

Он презрительно посмотрел на бутылку в руке, из которой только что сделал хороший глоток.

– Тебе всегда чего-то не хватает, Глебыч, – совсем не понял Глеба Корнеев.

Глеб промолчал. Не стоило объяснять Славе, что он имел в виду. Что на месте Корнеева Глебу хотел бы видеть особу женского пола, чтобы прогулка приобрела «высший смысл».

В таких умозаключениях прошли сентябрь и половина октября.

От ощущения неполноценности происходящего Глеб становился раздражительным. Его могло вывести из себя даже утреннее бритье.

С Корнеевым они виделись все реже. В выборе между учебой и женским полом Слава окончательно выбрал второе. Его избранница была хороша собой и, учась курсом старше, к учебе относилась с такой же, как и Корнеев, прохладой.

Они могли неделями пропадать у Корнеева на даче, после чего Слава являлся в институт похмельный и похудевший.

Как-то в середине октября к Глебу в комнату постучался Влад.

– Сидишь? – спросил он с таким видом, как будто мог предложить какую-то фантастическую альтернативу.

– Нет, по потолку гуляю, – криво сострил ужинавший Глеб.

– Сегодня чо?

– И «чо»? – передразнил Глеб, зачерпывая ложкой гречневый суп.

– Суббота, – ответил сам себе Влад. – У меня день рождения!

– Ну поздравляю, – промычал Глеб, не отрываясь от супа. – Он у тебя что, каждую субботу?

– Да ну тебя. Я, короче, приглашаю, – нормальное человеческое общение до сих пор давалось Владу с трудом.

– А раньше-то мог позвать? Куда я теперь – без подарка, – заводил Влада Глеб.

– Я вчера заходил – вас никого дома не было.

– Записку бы оставил!

– Писать не умею, – Влад распознал наконец насмешку Глеба. – Короче, я жду! Все придут часиков в восемь…

– Кто все? – спросил для порядка Глеб.

– Дружинин придет. Виталик. Короче, мужская компания… Не знаю, может, Кабан появится.

Кабан – так прозвал своего соседа Влад. Фамилия соседа была, понятное дело, Кабанов. Это был хмурый третьекурсник, которого никогда не было дома.

– Другого я не ожидал, – пробормотал Гончаренко. Вслух же произнес:

– Ладно. Побреюсь и спущусь…

В комнате у Влада был накрыт стол. Даже не смотря на то что было заметно: этот стол – сотворенное именно

мужскими руками убожество, на столе присутствовали все необходимые аксессуары – скатерть и даже салфетки. Глеб вспомнил, как Влад недавно обругал непутевых девок-соседок за то, что вместо салфеток девицы использовали туалетную бумагу.

– Она же в туалете не висела, – протестовали девки.

– Как-то вообще, блин, неприятно… – аргументировал Влад.

Туалетную бумагу заменили одноразовыми носовыми платочками.

– Мужчина! – похвалил Глеб Влада. Тот, огромный, толкался у плитки, на которой вкусно шипело еще не представленное гостям кушанье.

– Подожди еще, – суетился Влад, возясь с блюдом.

Пришел Виталик – молчаливый носитель редкой по размерам бородавки на верхней губе. Все, кто впервые видели Виталика издалека, думали, что на его губу присела крупная муха. Приблизившись к нему – разочаровывались. Зато Виталик навсегда приобретал определение – «тот, что с бородавкой». На вопрос, например, по телефону «какой Виталик», он сам пояснял – тот, что с бородавкой. Фамилией его никто не интересовался. Если узнавали – разговор был примерно такой:

«Виталик?»

– «Ну да, Евдокимов».

– «Тот, который с бородавкой?»

– Давайте Дружинина подождем! – Влад вернулся к дымящейся сковородке.

– Что у тебя там? Курица? – не вытерпел Глеб, заглядывая Владу через плечо.

– Цыпленок!

– Как ты отличил?

– Да иди ты…

– Ну, короче, всё! Глебыч теперь покоя не даст! – ворчал Влад, ставя сковородку на стол.

Он снял крышку. Под ней, расплющенная, распласталась куриная тушка золотистого, по задумке, цвета. Попадание в цвет было неполным…

– Ну как бы да… – произнес инфантильный Виталик.

– Да очень даже, – подтвердил Глеб.

Наконец явился Дружинин. Разделся, ежеминутно вытирая нос. Протянул Владу маленькую коробочку со словами:

– Поздравляю… – и покраснел.

В таких делах бывшие молодые волки до сих пор были полны девичьего смущения.

Влад приоткрыл коробочку.

В коробочке лежала деревянная фигурка льва, вырезанная из красного дерева.

– Спасибо, – смущенно поблагодарил Влад. Он совсем не понял подарка.

– Это… короче… – Дружинин неловко выругался, потом продолжил: – В общем… Я сам, короче, вырезал… – когда он справился с признанием, то совсем обессилел.

– Да ты чо? – ожил Влад. – Ты гляди, Глебыч, а… – казалось, будто деревянный лев, тайна рождения которого была открыта, приобрел дополнительные бонусы.

– Уважаю, – коротко сформулировал Глеб. Когда-то он неплохо рисовал. Даже пару месяцев ходил в художественную школу. Потом рисовать стало незачем. Вернулся к этому хобби он совсем недавно, а именно – в начале сентября, когда пририсовал огромный фаллос к нарисованному Корнеевым в своей тетради «Медному всаднику». Тогда Корнеев даже обиделся. Глебу пришлось глупо извиняться.