Adelante, Гончар, adelante
Шрифт:
В общем, надо было идти за водкой.
– Мы сходим, – вызвался Глеб, и Лена кивнула в знак согласия.
Через десять минут они были на улице.
– Наверное, надо было взять зонт? – посетовала Лена. В последние дни слякотно потеплело.
– Тут недалеко, – сказал Глеб.
– Может, пройдемся немного, – предложила Лена – Я бы капельку подышала…
– Конечно… Но сперва в магазин.
Моросило. Они медленно шли по бульвару. В руке Глеба болталась авоська, из которой торчала бутылка.
– В общем, я люблю
– Я тоже, – подтверждала она. – Я просто еще не очень освоилась… Рита гулять не любит, Танька вообще домоседка.
– Танька – это кто? – спросил Глеб.
– Ну Таня – которая красивая… В очках.
Так оказалось, что у Лены и Глеба разные понятия о красоте.
– И что она дома делает? – заинтересовался Глеб.
– Читает.
– Читает? – впечатления книголюба блондинка не производила.
– Да всякую… – Лена не находила слов, чтобы обругать книжную продукцию.
– А ты… читаешь? – вдруг спросил Глеб. Если бы Лена читала, то вопрос мог получиться некорректным. Таким, будто Глеб сомневается в ее интеллектуальных способностях.
– Да читала тут… Времени нет! Пока одно, потом другое… – на улице Лена осмелела.
– Ну да, – неожиданно подтвердил Глеб.
Морось все больше становилась похожей на дождь.
Вернулись они, кажется, вовремя, встреченные возгласами: «Ну наконец-то!».
Все, что было дальше, – затянувшаяся прелюдия.
Ушел к себе Влад, уводя с собой за ручку осоловевшую от водки и ласк Оксану. Потом, даже вопреки грибам, ушла Татьяна.
Из душных Ритиных объятий вырвался-таки Виталик.
Оставаться дальше в такой компании было бессмысленно.
– Мы тоже пойдем! – Глеб почему-то брал ответственность за двоих. И Лена не протестовала.
– Я уберу! – замахала руками Рита, когда Лена стала что-то говорить. – Все равно мужика лишилась, – вдруг откровенно засмеялась она.
Они вышли в коридор. Пока Лена курила, нежно и нерешительно обращаясь с сигаретой, Глеб размышлял.
Просить соседа уйти на часок было бесполезным. К тому же «часика» с Леной могло не хватить. Ураганы страстей явно не входят в число ее приоритетов. Бегать по общаге в поисках любовного ложе – вообще отвратительно.
На принятие решения у него было еще полсигареты.
– Можем пойти ко мне, – вдруг опередила его она. Только много позже Глеб узнал, что она «ничего такого» не имела в виду. Ей хотелось еще поговорить.
– А где соседка? – поинтересовался Глеб.
– Она на выходные домой уезжает… Она из Волхова…
Они спустились на второй этаж, прошли в конец коридора. Лена достала ключ. На месте брелока на ключах болталась маленькая пластмассовая собачка.
– У меня есть полбутылки вина и мандарины… – говорила она, впуская его в темноту. Потом включила свет.
«Зачем?» – не понимал Глеб. Но при этом никак не мог дотронуться до Лены рукой, ощущая рядом с собой ее теплое дыхание.
Все
Лена достала бокалы. Нарезала сыр. Выложила на блюдце несколько мандаринов.
– У тебя жарко, – говорил Глеб, снимая свитер.
– Открой форточку, – предлагала она. Сначала Глеб думал, что она прикидывается.
Сдалась только через полчаса. Когда вино было выпито. Причем сдалась с каким-то удивлением!
Он был у нее не первый – занимал почетное второе место. И, надо сказать, Глеб был где-то благодарен предшественнику.
Конфета без обертки оказалась пресноватой. Особенно после того, как первые восторги улеглись. Тоскливо и не к месту ему вспомнилась другая Елена… В отличие от этой, она имела отчество.
«Как по-разному пахнут женщины», – думал Глеб, лежа на спине. Лена дышала ему в плечо и молчала. То, чем пахло от Елены Борисовны, то, чему и названия-то нет – запах страсти не имеет названия, – так отличается от Лениного запаха – чуть-чуть пляжным песком, немного детским мылом… Подмышки – слабым уксусом… Лена не была той женщиной, с которой хочется гореть в аду. Хотя изначально было странно на это рассчитывать.
Глеб ощущал тепло и сытость, казалось бы – главные признаки уюта. К тому же над постелью горел ночник.
А ему хотелось бежать.
Лена сделалась покорной и тихой. Он не знал, как это расценивать. Таких ситуаций и таких женщин у него не было.
Она не стала бы говорить «спасибо» – скорее от нее можно было услышать «пользуйся еще, если надо». Такая позиция, увы, не способствует долговременному и систематическому употреблению.
Глеб даже не мог ее просто обнять, изображая благодарность, – изображать было нечего.
Хорошо, что она не говорила ему нежностей. Тогда ему негде было бы прятаться. И нечем отвечать.
Неожиданно Глеб уснул.
Когда проснулся – сразу понял, что находится в гостях. Даже не открывая глаз. Дворник за окном пластмассовой метлой царапал утреннюю тишину.
Лены рядом не было. Зато оттуда, где она, по расчетам Глеба, должна была находиться, происходило шипение и запах кофе наполнял комнату.
Он открыл глаза. Секунду поразмышляв – рот:
– Привет, Лена… – и, избрав подходящую на это утро модель поведения, добавил: – Налей, пожалуйста, воды. Хотя вдруг у тебя завалялось яблоко…
– Яблоко? Да где-то было… – и Лена открыла холодильник. Холодильники жили почти в каждой девичьей комнате, что наводило на мысль, будто парни пропивали именно холодильники.
Она протянула Глебу сморщенное, подсохшее яблоко. Потом налила воды в высокий стакан.
Глеб, подтянув ноги домиком, подложив под спину подушку с цветной наволочкой, приготовился завтракать.
– Кофе будешь?
– Погоди, – Глеб куснул яблоко, чувствуя, как яблочная мякоть немного смачивает пересохшее горло.