Адмирал Д. Н. Сенявин
Шрифт:
В июне 1803 года французы захватили Ганновер в Северной Германии и приблизились, таким образом, к берегам Балтийского моря и к датским проливам, через которые осуществлялась русская торговля. Вслед за тем Бонапарт возобновил агрессию в Южной Италии. Лишь в 1802 году в результате длительных переговоров царскому правительству удалось добиться очищения Отрант-ского полуострова от французов, а в июле 1803 года войска Бонапарта вновь заняли эту территорию. В результате опасность французского вторжения на Ионические острова и Балканский полуостров резко возросла.
Новые захваты в Центральной Германии и Южной Италии, названные русским министром иностранных дел Чарторижским «пагубоносными происшествиями», резко
В 1804 году царское правительство предъявило Франции решительное требование соблюдать условия Парижского договора, вывести войска с Отрантского полуострова н установить демаркационную линию, дальше которой ее войска не будут продвигаться в Ганновере. Бонапарт, который в это время превратил себя из первого консула Французской республики в императора французов, отверг это требование. А в мае 1805 года он осуществил новый акт агрессии, объявив о присоединении к Франции Генуэзской республики.
Лев Толстой, до деталей изучивший настроения различных классов русского общества начала XIX века и, в частности настроения правительственной верхушки, не случайно начал свою гениальную эпопею «Война и мир» именно с этого момента. Толстой заставляет чиновного князя Василия дать такую оценку присоединения Генуи: «Бонапарт сжег свои корабли, и мы, кажется, готовы сжечь наши». Действительно, к лету 1805 года русское правительство принимает решение об открытии военных действий против Франции в самом ближайшем будущем.
В то же время было принято решение об отправке дивизии кораблей Балтийского флота на Средиземное море. 5 июля с этой целью Александр I приказал подготовить в Кронштадте семпдесятнчетырехпушечные корабли «Москва», «Петр» и «Ярослав» и двадцатичетырех48 пушечный фрегат «Кильдюйн». А 19 июля он приказал готовить к отправке в Средиземное море еще два балтийских корабля: «Селафаил» (74 пушки) и «Уриил» (80 пушек) 48. Главной задачей вновь отправленной дивизии и других русских морских сил на Средиземном море была защита созданной на Ионическом архипелаге Республики семи островов 48 и недопущение «неприятеля приблизиться к Морее и к владениям греческим и турецким».
Командующим русскими силами на Средиземном море был назначен Дмитрий Николаевич Сенявин. Сначала на этот пост претендовал заместитель морского министра и фактический управляющий министерством П. В. Чичагов. Он намеревался (Перебросить на Средиземное море почти все исправные корабли Балтийского флота, а этого никак нельзя было допустить, учитывая реальную возможность появления на Балтике флота Франции или ее сателлитов. Когда же численность кораблей, отправляемых на Средиземное море, была сокращена, у Чичагова пропал интерес к экспедиции, и он решил выдвинуть вместо своей кандидатуры кандидатуру другого адмирала.
Чичагов широко был известен как убежденный англоман. Из русских адмиралов и офицеров он вряд ли кого-либо ценил, кроме своего отца и самого себя. А так как Чичагова-отца давно уже -не было «в живых, а Чичагов-сын решил задержаться в Петербурге, он не нашел среди русских моряков никого,
Под начальством Чичагова служили выдающиеся моряки, стяжавшие себе мировую славу во время русско-турецкой войны 1787—1791 гг. и экспедиции 1798— 1800 гг. Но руководитель морского министерства не признавал могучего дарования Федора Федоровича Ушакова и таланта его соратников и учеников. О лучшем из ушаковских учеников — Дмитрии Николаевиче Сенявиие — Чичагов отзывался с пренебрежением. Характеризуя Сенявина, товарищ морского министра даже не признает его хорошим моряком, а лишь упоминает, что тот «пользуется репутацией хорошего моряка». Сенявин — русский и из хорошей фамилии, добавляет Чичагов, «а это все, что нужно, чтобы допустить его к подобному командованию» 2. В этой фразе нетрудно заметить явную иронию по адресу тех, кто стремится выдвигать русских офицеров. Она лишний раз доказывает правоту современников, обвинявших Чичагова в предпочтении, которое он отдавал англичанам перед самыми талантливыми русскими моряками.
Трудно сказать, возникал ли в правительственных сферах вопрос о назначении командующим Средиземно-морской эскадрой Ушакова. Возраст великого русского флотоводца, так блестяще сражавшегося с французами на Средиземном море в предшествующую войну, не мог препятствовать такому назначению. Полный творческих сил и энергии, адмирал был еще в самом начале александровского царствования оттерт и не пользовался признанием в придворных кругах. Максимум, на что мог пойти Александр — это выслушать, кого Ушаков считает наиболее подходящим кандидатом на роль преемника и продолжателя своих воинских дел в Средиземном море. Историк Бантыш-Каменский приводит рассказ о посылке царем специального посланца для обсуждения с Ушаковым этого вопроса. «Я не люблю, не терплю Сенявина, — ответил Ушаков, — но если бы зависело от меня, то избрал к тому одного его» 3.
Мы уже видели, что, несмотря на чувство личного нерасположения, которое испытывал Ушаков по отношению к Сенявину, он очень высоко ценил сенявинскин ум и воинское мастерство. Аттестации, которые Ушаков давал Сенявину, являются образцом справедливого отношения начальника к подчиненному — отношения, определяющегося не чувством личной дружбы или вражды к нему, а точной оценкой его деловых качеств. Приведенный Бантыш-Каменским отзыв Ушакова о кандидатуре Сенявина ка пост командующего Средиземноморской эскадрой можно считать вполне правдоподобным, так как он отражает подлинные взгляды великого адмирала.
Несмотря на сравнительно молодой для адмирала возраст (Дмитрию Николаевичу было в 1805 году 42 года), он накопил уже большой опыт и сложился как военачальник и флотоводец. И если Чичагов еще в 1805 году не был уверен в том, что Сеиявин справится с делом руководства Средиземноморской эскадрон, то это говорит лишь о его неумении разбираться в своих подчиненных.
Как далеко простиралась эта недооценка Чичаговым Сенявина, можно судить по инструкции командующему Средиземноморской эскадрой. В ней Чичагов, который сам никогда не воевал у Корфу, уведомлял Сенявина, участвовавшего в его штурме, о том, что этот остров — главный из Ионических островов и имеет «выгоднейшее положение», о том, что «он почитался в числе неприступных», и о том, что остров Видо «удобен для защиты входа па корфннский рейд» 4. Это были истины, известные любому ушаковскому матросу, и было по меньшей мере смешно повторять их в инструкции Сеня вину. Несмотря на скептическое отношение Чичагова к кандидатуре Сенявина, Дмитрий Николаевич все же был назначен командующим, и в конце июля 1805 года прибыл в Кронштадт и принял дивизию. При назначении он получил очередной чин вице-адмирала.