Адмирал Д. Н. Сенявин

Шапиро Александр Львович

) °*(нйна ^ \

о.Св.Мавры

Зак. 173 (к стр. 100)

Адриатический театр военных действий в 1806 г.

скольку нобилитет был итальянским по языку и католическим по вероисповеданию,

он защищал свои привилегии от масс славянского и православного населения балканской Адриатики под флагом католицизма. Вряд ли был тогда в Европе католический государь, который проявлял бы такую воинственную непримиримость к иноверцам, как рагузинский сенат. И этот религиозный пыл выглядел тем более курьезно, что своим верховным сюзереном Рагуза признавала никого иного, как турецкого султана. Рагузинский сенат в течение столетий искоренял православие в своей республике. Даже в XVIII столетии православные герцеговинцы, нанимавшиеся на несколько лет в услужение к рагузинцам, обязывались законом отречься от своей веры и исповедывать католицизм в течение всего периода пребывания в Рагузе.

Царизм пытался использовать эти религиозные противоречия. Русское консульство, открытое в главном городе Рагузинской республики Дубровнике после первой русской архипелагской экспедиции, выступало решительным защитником славянского православного населения, и это обстоятельство содействовало росту авторитета России среди народных масс Приморья, Герцеговины и Черногории. Но чем больше надежд народы этих стран возлагали па Россию, тем враждебнее к ней становилось отношение нобилей.

Отношение рагузинской аристократии к Франции было более дружелюбным. Профранцузская партия была сильна в Сенате. Во время войны 1798—1800 гг. рагу-зинцы занимались контрабандными перевозками в пользу французов. Позже через Рагузу французы пытались завязать сношения с Черногорией. Вражда к России была так сильна, что ради нее рагузинские аристократы готовы были простить французам даже «революционные смуты». К Бонапарту же большинство из них испытывало явные симпатии.

Высадка русских войск в Рагузинской республике не была бы оправдана в глазах населения, потому что по Пресбургскому договору ее территория не передавалась Наполеону и угроза французской оккупации еще не представлялась реальной в Дубровнике. Вместе с тем высадка в Рагузинской республике привела бы к дипломатическим осложнениям с ее протектором — султаном.

Иная обстановка сложилась в Которской области. Которцы, или, как их иначе именовали, бокезцы ⁵⁵, не только знали, с какими тяжкими поборами и мобилизациями была сопряжена французская оккупация. Они понимали, что эта оккупация грозила отдалением воссоединения Которской области с Черногорией, к которому стремились жители обеих этих земель.

Окруженная со всех сторон владениями враждебной Оттоманской империи, Черногория могла сообщаться с внешним миром только через Которскую бухту. Тот, кто обладал Котором, мог всегда контролировать торговые и политические связи черногорцев. Сама обороноспособность страны в большой степени зависела от доброй воли владетелей Которской бухты, которые всегда имели возможность преградить доставку пороха и свинца на Черную гору. Сейчас владетелем Котора становился Наполеон, что представляло огромную опасность не только для внешних связей, по и для независимости Черногории. Бокезцы тяготели к Черногории, так как были связаны с ней в экономическом, а также в культурном и религиозном отношении. Из 45 000 жителей Которской области две трети были православными и в религиозном отношении подчинялись церковному и светскому вождю Черногории митрополиту Петру Петровичу Негошу.

Свои надежды на избавление от французского гнета и на воссоединение бокезцы и черногорцы связывали с русской помощью. Таким образом, в Которе Сенявин мог опереться на надежных друзей и сразу соединить свои силы с несколькими тысячами храбрых черногорских и бокезских воинов.

Оценивая стратегическое значение Которской области, Сенявин указывал, что, являясь «почти малейшим местом» в Европе, она очень важна по своему «географическому и политическому положению». Которский плацдарм, считал он, призван будет сыграть крупную роль как в случае распространения наполеоновской агрессин на Балканы, так и в случае возникновения новой русско-турецкой войны. Сенявин писал, что, обладая Которской

Фельдъегерь.

областью,

Россия легче будет удерживать Турцию в страхе и помешает ей вступить в союз с французами. Стратегическое значение Которской области (как и Рагу-зннской республики) заключалось также в том, что отсюда легко было установить военные связи с сербами и герцеговинцами. И Сенявин осуществил эту задачу немедленно после прибытия в Котор.

Занятие Котора должно было значительно улучшить систему базирования русского средиземноморского флота. Которская бухта находилась значительно ближе, чем Корфу, к захваченным французами адриатическим портам Италии и Далмации. Базируясь на Котор, легче было поэтому осуществлять блокаду этих портов. Которская бухта обладала рядом отличных качеств. Офицер сеня-вииской эскадры Панафидии считал, что едва ли вообще можно отыскать лучшую и более безопасную стоянку. А сам Сенявин писал, что Которский залив «по пространству своему, закрытию от ветров, достаточной глубине у самых почти берегов и хорошему грунту, должен... почитаться одним из лутчих в Европе».

Большим преимуществом Которской бухты было удобство ее обороны как со стороны моря, так и со стороны суши. Бухта и вход в нее защищались тремя крепостями: Котор (Каттаро), Херцегнови (Кастелыюво), Ишпани-ола (Спаниоло) и несколькими небольшими укреплениями. По словам Сенявина, залив может быть защищен «с малыми силами противу весьма превосходных».

Следует также учесть, что занятие Котора должно было облегчить пополнение личного и корабельного состава русской эскадры. Тотчас после занятия Котора Дмитрий Николаевич установил, что в Которской области имеется «до 5000 преискусных матросов» ⁷ и что многие из них охотно пойдут служить на русские боевые корабли. Таким образом, открывалась возможность преодоления весьма серьезного затруднения, которое должно было возникнуть и возникло перед эскадрой Сенявина тотчас после начала боевых действий. Еще в 1805 году русская Средиземноморская эскадра испытывала острый недостаток в легких судах. Несмотря на приобретение Сенявиным двух бригов в Англию, положение мало улучшилось и в 1806 году. А у бокезцев было около 400 судов,

среди которых имелись вооруженные корабли * и транспорты, не говоря уже о быстроходных судах, вполне пригодных для посыльной службы.

Учтя все эти обстоятельства, командующий определил как наиболее подходящее место для высадки именно Которскую область.

* На вооруженных бокезских кораблях было от 8 до 20 пушек. 8 Зак. 473

ГЛАВА IX

РУССКИЕ В КОТОРЕ

29 января австрийский комендант Котора сообщил населению о предстоящей передаче города и области французам. Сообщение это возмутило бокезцев, и они решили начать 'борьбу. Они обратились за помощью к черногорцам и одновременно направили депутацию к русскому комиссару в Которе Санковскому с просьбой о поддержке и покровительстве России. При этом они настойчиво требовали, чтобы Санковский немедленно связался с Сенявиным.

Обращение населения Которской области к Сенявнну было запечатлено в народной песне:

Сенявин, славный генерале!

Если ты твердо держишься русской веры,

Спеши как можно скорее:

Тебя желают бокезские сербы,

Желают тебя, как сыновья отца.

Составитель песни добавляет, что Сенявин прочел послание

И послал корабли в море,

И полетел в Боку ‘.

В действительности Сенявин выслал к Котору отряд кораблей с войсками еще до того, как до него дошел призыв бокезцев. Но характерно, что, стремясь к приобретению важной которской позиции, командующий разрешил командиру этого отряда капитану 1 ранга Белле высаживаться на берег только по прямому приглашению населения. А до этого Белле должен был ограничиться действиями на коммуникациях противника, чтобы не допу-