Адмирал Империи – 37
Шрифт:
Спустя некоторое время сражение затихло само собой, и два противоборствующих лагеря стали зализывать раны, собирая по сектору выживших в этой мясорубке своих товарищей с погибших кораблей. В холодном мерцании далеких звезд дрейфовали обломки десятков разрушенных и уничтоженных кораблей. Победители и побежденные, охваченные скорбью и усталостью, деловито сновали меж останков битвы, подбирая своих раненых и павших. Величественная тишина космоса, совсем недавно растревоженная грохотом титанической битвы, вновь воцарилась над облаком металлических фрагментов и остывающей
Несмотря на то, что дивизии адмирала Юзефовича были оттеснены от «сферы» «вагенбурга», в их составе по-прежнему оставалось достаточное количество боеспособных вымпелов. Грозные линкоры и крейсеры сразу трех космофлотов: Балтийского, Тихоокеанского и если учитывать эскадру Хромцовой, то и Северного, ощетинившись жерлами орудий, медленно дрейфовали на орбите, готовые в любой миг возобновить смертельную схватку. Но адмиралы обеих сторон понимали, что сейчас необходимо собраться с силами и мыслями, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги…
На военном селекторном совете, собранном Зиминой, Гревсом и Пеговым, было решено возвращаться в ставшую родной звездную систему «Сураж» для пополнения сил и перегруппировки. На лицах адмиралов читалась тревога, смешанная с решимостью. Они понимали, что сейчас решается не просто судьба сражения, а возможно и всей войны.
— Мы не можем оставить нашего командующего в руках врагов, — заявила Настасья Николаевна, ее голос звенел несгибаемой волей. — Это неприемлемо и навсегда запятнает нашу честь…
Зимина всегда была не просто талантливым флотоводцем, но и верным соратником адмирала Юзефовича. Для нее как офицера и друга сама мысль о том, чтобы бросить командующего в беде, была невыносима.
— Но как мы сможем вызволить Карла Карловича из плена? — спросил вице-адмирал Пегов, разводя руками. Его широкое лицо, обычно излучающее добродушие, сейчас выражало сомнение и растерянность. Подтянутый и собранный Гревс молчал, погруженный в раздумья. Он просчитывал в уме возможные варианты и их последствия, словно выстраивая сложнейшую многоходовую комбинацию.
Оказывается, «балтийцы» до сих пор не знали о гибели своего командующего, предполагая что Юзефович попал в плен к Шереметеву, о чем говорила запись переговоров офицеров абордажных команд 5-ой «ударной» дивизии, между собой в эфире, когда те находились на захваченном «Александре Невском» и вели беседу какой из групп посчастливилось взять в плен адмирала. Обрывки фраз, полные воодушевления и торжества, повторялись, словно назойливое эхо: «Взяли адмирала!», «Вот это удача!», «Он теперь у нас!». Имя адмирала в этом разговоре не называлось, но все кто слышал в эфире эту запись, в частности дивизионные адмиралы–«балтийцы» предположили, что речь идет именно об их командующем. Лишь позже стало известно, что офицеры говорили о контр-адмирале Ремезове — начальнике штаба Балтийского флота, который в момент абордажа также находился на «Александре Невском» и действительно попал в плен.
Неведение Зиминой, Гревса
— Я лично полечу на переговоры с Глебом Александровичем, — смело заявила вице-адмирал Зимина. Ее глаза пылали непоколебимой решимостью, готовая пойти на что угодно ради спасения своего командира.
Гревс и Пегов обменялись встревоженными взглядами. Они прекрасно знали безрассудную храбрость Настасьи Николаевны и ее преданность Юзефовичу. Но здравый смысл подсказывал, что лететь прямо в логово врага — неверный шаг.
— Это самоубийство чистой воды, Настасья Николаевна! — усмехнулся Пегов, замотав головой. — Ты же знаешь, что готов сделать с любым из нас Шереметев. Если ты полетишь на «Петропавловск», а именно на линкоре командующего Тихоокеанским флотом находится в данный момент Карл Карлович, то назад, ни он, ни ты не вернетесь…
В его голосе звучала не издевка, а неподдельная тревога за боевую подругу. Пегов уважал отвагу Зиминой, но полагал, что сейчас требуется холодный расчет, а не безрассудные порывы. Настасья Николаевна посмотрела на Пегова долгим, пронзительным взглядом. В ее глазах полыхал неугасимый огонь убежденности в правильности своих действий.
— Все, что я знаю, это то, что адмирал Шереметев — дворянин и офицер, поэтому если он даст обещание не трогать парламентера, то бояться нечего, — ответила на это Настасья Николаевна. Каждое ее слово звучало твердо и веско, словно она зачитывала присягу.
— И ты поверишь его слову?!
— Я готова рискнуть ради того, чтобы наш командующий снова оказался рядом с нами, иначе все наши дальнейшие действия теряют всякий смысл, — кивнула вице-адмирал Зимина. Каждая черточка лица Настасьи Николаевны излучала готовность пожертвовать всем ради спасения адмирала Юзефовича.
Пегов нервно забарабанил пальцами по столу, его скептицизм был очевиден. Он покачал головой, словно не веря своим ушам.
— Ты вдвойне глупа, если думаешь, что Шереметев отпустит Карла Карловича, — хмыкнул Пегов и Гревс его поддержал. Они обменялись красноречивыми взглядами, в которых читалось единодушное мнение — затея Зиминой обречена на провал.
— Конечно же, я понимаю, что просто так Шереметев нам командующего не отдаст, поэтому прошу у вас разрешение, господа адмиралы, на передачу документа, ключи доступа к которому два часа назад мне лично передал Юзефович…
Эти слова прозвучали как гром. Пегов и Гревс застыли, не веря своим ушам. Неужели Зимина всерьез намерена отдать врагу их самый ценный козырь?
— Ты хочешь отдать врагу файл Завещания, ради которого по сути погибли сейчас тысячи наших товарищей?! — возмутился командующий 1-ой «ударной». Его голос сорвался на крик, эхом разнесшийся по залу совещаний.
Но Зимина оставалась невозмутимой. Она смотрела на разъяренного Пегова с ледяным спокойствием, словно скала, о которую разбиваются яростные волны.