Адмирал Колчак и суд истории
Шрифт:
Другая прокламация, озаглавленная «К товарищам красным солдатам», вероятно написанная арестованными членами красноармейской [организации] «Пенза-Волга», гласила: «Некоторые из нас присоединились к российской армии, чтобы бороться за освобождение русских людей от деспотизма еврейских комиссаров… Еврейские комиссары и красноармейские большевистские газеты лгут о Сибири, как только могут. Здешние люди очень хорошо живут, много хлеба, американских товаров, никаких могил. Все живут мирно… Товарищи, не верьте еврейским комиссарам!.. Мы призываем вас закончить войну и идти домой, чтобы прогнать еврейских комиссаров из Москвы. В Москве собралось 130 000 евреев, чтобы быть вашими хозяевами. Сдуйте эту пену, и все успокоится и уляжется в России».
Во всех подобных антисемитских прокламациях и газетных статьях вместо
Согласно другому источнику такие антисемитские измышления использовались красными в их контрпропаганде. Только они присовокупляли к ним собственные комментарии и апеллировали ими.
В начале мая 1919 г. в Омском клубе получила хождение антисемитская поэма некоего Секирина, озаглавленная «Плоды российской революции»: «Русской нацией правил царь/ Наш православный государь./ Хранить страну от бедствий/ Была его святая миссия:/ Чтоб оградить евреев от беспорядка,/ Держал он их в пределах поселений./ Евреи нашли окольный путь,/ Предложив нам свои идеи:/ Свобода, равенство и братство/ Стали народным достоянием./ Законный царь был свергнут,/ И власть захватил еврей Бронштейн…/ Он призвал еврейский пролетариат/ И благословил его на спекуляцию./ Конец всему наступил со всеобщим судом./ Право судить отдано латышу./ Тот властно передал трибунал еврейской консистории, и начались/ Тирания, разбой и убийства./ И осквернены были церкви Христовы… / На их замену воздвигли/ Только синагоги, быстро выросшие./ И нет нужды удивляться тому,/ Что в воскресенье нельзя молиться./ Вместо молитв работали,/ По приказу праздновали субботу./ И мы имеем несколько примеров,/ Как наши доблестные офицеры/ Часами подвергались пыткам, и прибивались гвоздями эполеты на их плечи./ Часто они ругали царя,/ Как он сохранил свою нацию в неведении./ Как верил он добродушию евреев,/ Потворствуя мечте о всеобщем равенстве,/ И что народ начнет доверять еврею./ Увы! Всего этого не случилось./ Последние гимназии были отданы,/ И приняты меры/ К возведению еврейских хедеров… / Итак, евреи наделили русскую нацию/ Братством, равенством и свободой».
Следующая поэма другого автора – Никиарова была названа «Навстречу мирной конференции»: «…Отныне бразды правления/ Святой Русью захвачены руками евреев./ Наше негодование напрасно./ Они точно выглядели новый пост./ Но внезапно разнесся клич мира,/ Универсального мира на земле./ И доблестные союзники собрались на банкет,/ Но где, о, где/ Среди них сидит несчастная Россия?/ Увы! Она не приглашена./ Взамен ее, еврей был принят с почестями,/ И одарен Палестиной./ Еврею перешла та страна,/ Где жил и страдал Спаситель,/ А значит,/ Жилище Христа будет осквернено./ Что ж, ликуйте и веселитесь, вы – евреи,/ Возможно, для вас обманут мир./ Еврейские мечты воплотятся в жизнь,/Дорогой измены» [684] .
684
Смысловой перевод адаптированных для английского читателя русских стихотворений.
Объемный пакет с антисемитской литературой был послан штабом одного из военных отрядов губернатору Томской губернии с предложением распределять ее в деревнях в качестве приложения к его официальной переписке. За несколько дней до оставления Челябинска белыми вооруженными силами типографские рабочие кадетской газеты набрали листовку с обращением «К русским людям». Написанная прежним редактором этой газеты, она призывала организовать не просто погром, а крестовый поход против евреев. Те, однако, упредили выпуск листовки, и, таким образом, вероятный
Активный антисемитизм, поиск большевиков и оружия в синагогах, все те же погромы сопровождали занятие Казани и других городов антибольшевиками. Группа беженцев-евреев была выведена от синагоги Сызрани и расстреляна. Меньшевики, а особенно социалисты-революционеры, почувствовав неладное, составили обращение к командующему Северными военными силами генералу Николаю А. Степанову, направленное одновременно против погромщиков и большевиков. Все это повторяло события, схожие с украинскими, где проявлялась опасная тенденция по совмещению в умах читателей всевозможных объявлений в одно целое: и евреев, и погромщиков, и большевиков.
В Самаре же погром был предотвращен только после того, как рабочие-большевики принудили военные власти издать приказ (за номером 6) с предупреждением против антисемитской пропаганды. Социалисты-революционеры, устыдившись сызраньского погрома, попытались найти его организаторов. Главным образом, для этой цели еврейский поверенный в Иркутске Л.А. Кроль был назначен министром юстиции. Однако самарские власти вступили в переговоры с Омским правительством, и расследование заглохло. Омск же был переполнен реакционными генералами, которые не были заинтересованы в выявлении организаторов погрома. Нагляден другой пример: около тридцати беженцев-евреев проживали в Кустанае (Турганской губернии). Однажды местный командующий приказал им покинуть город. Омское правительство заявляло, что приказ незаконен, но, несмотря на это, евреи, так или иначе, были вынуждены уехать.
Уфимские евреи, проживавшие в течение долгого времени в городской прифронтовой линии, прямо-таки страдали от регулярных погромов. Никаких массовых убийств не было, но каждые сутки арестовывались евреи; некоторых из них отпускали за взятки, других – расстреливали. Ежедневные аресты и расстрелы небольших еврейских групп превратились в постоянный источник дохода для колчаковских армейских частей и персонально для «белых» русских. Когда части Западной армии продвинулись от Челябинска к Уфе, город наводнился антисемитской литературой. Делегация местных евреев решила встретиться с Верховным правителем во время его визита и просить защиты. Но после того как адмирал уехал из города, погромные действия участились и стали более дикими.
«Современник России» писал в крайне консервативном лондонском журнале, издаваемом Леопольдом Джеймсом Макссом, которого никак нельзя было назвать другом евреев: «Евреи, проживающие в районах контрреволюции, типа Сибири, имели причину говорить, что они находились между дьяволом и глубоким морем. Их смертельные враги – казаки не имели понятия о том, что евреи, по мере своих сил, работают здесь для той же «белой» цели. Когда колчаковское правительство стало принимать меры против социалистов-революционеров, еврейские члены Белой армии весьма встревожились и поэтому с огромным подозрением смотрели на своих начальников… Распространялось огромное количество пропагандистской литературы о необходимости погромов… Многочисленные карикатуры изображали лицо Ленина как семита, под шестиконечной звездой – еврейской эмблемой. Каждый постоянно слышал о еврейских комиссарах так, как будто чуть ли не каждый еврей был комиссаром».
Тот же самый источник сообщал, что многие евреи служили в вооруженных силах Колчака. Однако, когда колчаковское правительство стало принимать меры против социалистов-революционеров, евреи с подозрением оценивали действия своих командиров. Британец Д. Сандельсон поведал об антисемитской дискриминации в армии Колчака: когда он служил во Владивостоке, несколько евреев, продвинувшихся по службе еще при Керенском, записались добровольцами в колчаковскую армию. Некоторые из них получили ранения, за что представлены к Георгиевскому кресту. Направленные в военное училище, поддерживаемое союзниками, они были высланы оттуда лишь на том основании, что были евреями. Сандельсон встал на их защиту, встретившись с генералом Ивановым-Риновым, командующим Владивостокским гарнизоном и инициатором их вынужденной отставки. Спустя приблизительно три недели был издан приказ, увольняющий всех, как тех, кто был в запасе, так и на службе, а эти евреи, надеявшиеся, что они не попадут под данный приказ, были отозваны. Их арестовали, разжаловали и, в довершение всего, сослали рядовыми в Хабаровск.