Адмирал Ушаков. Том 2, часть 2
Шрифт:
и удержать колеблющихся и не допустить неприятельские войска,
могущие притти в Мессину. С письма его королевского
величества ко мне присланного и данного полномочия кавалеру
Мишеру, с письма контр-адхмирала Нельсона и от полномочного
двора вашего императорского величества министра графа
Мусина-Пушкина-Брюса двух писем, также из отношения моего его
королевскому величеству точные копии всеподданнейше подношу.
Я по взятии от французов
половину эскадры мне вверенной и со оною вместе с половиною же
эскадры Блистательной Порты Оттоманской следовать к
выполнению высочайшего его королевского величества желания.
Теперь удерживает меня, как во все зимнее время весьма часто
случались шторм, худые и бурливые погоды, при которых
отправленные из Константинополя в эскадры с провизиею суда и по
сие время сюда приттить не могли, кроме весьма малого
количества, так что едва от времени до времени здесь служителей
пропитать можно, а когда прекращается провизия, тогда на
остальную сумму денег, какую я получаю из Константинополя,
покупаю муку и пшеницу, теперь же надеюсь скорого привозу сюда
провианта, без которого эскадре отсюдова выйти никак
невозможно, а притом все зимнее время, при случающихся худых
и крепких погодах беспрерывно эскадра мне вверенная — все
суда без изъятия находились в разных движениях при блокаде
острова и крепостей Корфу, защищая оные от намеревавшегося
из Анконы французского десанта, в бдительном наблюдении
недопущения провиантов и живностей и невыпуску из под
крепостей французских судов в крейсерстве в Венецианском заливе
и в прочих деятельных предосторожностях, посему половина
эскадры кораблей и фрегатов пришли несколько в расстройку
в рассуждении сделавшейся большой течи и требуют
исправления килеванием, но потребных к тому всякого рода припасов
и материалов в наличии здесь нет и ожидаю присылки из
Константинополя или из российских черноморских портов, да и
мастеровых служителей в присылке здесь весьма недостаточно. За
всем тем, что только возможно, всевозможное имел старание
корабли и фрегаты исправлять и по взятии крепостей Корфу
исправляются, также скоро получу провизию, тогда с половиною,
которые благонадежнее, с четырьмя кораблями и с тремя или
четырьмя фрегатами отправлюсь я к стороне Италии к Бринди-
чам и Отранту, а оттоль к Мессине, но буде узнаю приход
сухопутных войск в Заро, о которых получил я именное вашего
императорского величества повеление, определенных для Мальты,
для забрания их там напервее моего отправления
с эскадрою туда подойду или отправлю надобное число кораблей
и фрегатов и, забравши их, последую в Мессину. Все сие
располагать буду по случаям и обстоятельствам, какие будут, о чем
вашему императорскому величеству сим всеподданнейше
доношу.
В почтеннейшем письме вашего превосходительства между
прочим по благоприятству вашему ко мне в предосторожность
мою уведомляете, не получая от меня долго писем, слышите обо
мне в Константинополе и доброе и худое; я нимало не сумне*
ваюсь, чтобы этого противу меня не было, я стараюсь дела мои
располагать по обстоятельствам полезностей, и все, что
возможно, невозможностью рисковать и потерять все безрассудно
не должно; когда к чему сил недостает, к тому требуется искус-
ство и терпение. Недостатки наши, бывшие при осаде Корфу,
во всем были беспредельны, даже выстрелы пушечные, а особо
наших корабельных единорогов необходимо должно было беречь
на сильнейшие и на генеральные производства всего дела; со
мною комплект только снарядов к орудиям тотчас можно было
их расстрелять и расстреляли бы мы их понапрасну весьма
с малым вредом неприятелю, потому с прежней батареи всегда
стрелять я запрещал, а другого начать вновь ничего было не-
можно, потому что суда мои были все в раскомандировке, на
месте я с двумя или тремя судами только оставался, прочие все
в разных были движениях. Паши мучили нас только обманами
в присылке войск, как я к вам прежде уже писал. В деятель-
ностях албанцев всех было от них не более трех тысяч, а я
прежде с прибавком писал до трех с половиною, а они полагали
до четырех; с таким малым числом войска нерегулярного и
необузданного и помыслить ничего нельзя; пока не собрались Есе
мои суда и храбрые наши войска, принуждено было медлить
и предпринять важного ничего было нельзя; товарищи мои1
всего этого не разумеют, челеть 2 ихняя сбивает их до
бесконечности и их стращают и говорят, будто на них пишут в
Константинополь, для чего мы стоим даром и не стреляем; также
прошел сюда один бриг французский в темную ночь между нашими
судами, который от них расстрелян был впрах, но скорым ходом
прорвался до крепости. Это, говорят, будто пропустили мы его