Аджимушкай
Шрифт:
– Порядок, - довольный, занимает свое место.
– Грамотные прочтут, а мы посмотрим, как они будут искать штабные документы. Тут мы им и врежем по первое число.
Я напоминаю Чупрахину о предупреждении Егора вести себя осторожно.
– Так их же, скорпионов, другим способом из танка не вытащишь. А бить их надо, или мы уже не бойцы. Эх, Николай, Николай, они же по нашей земле ползут, - вздыхает Иван.
– Мы аккуратненько, без особого шума, - уговаривает он.
Долго ждать не приходится:
– Надо возвращаться, - напоминаю Чупрахину, - Времени уже много прошло.
Встречает нас Мухин. Он сообщает:
– Егор тоже ходил в разведку, привел с собой проводника. Теперь нам легче будет.
Иван подробно докладывает Кувалдину о результатах наблюдения, в конце не забывает сказать о записке.
– Этого делать нельзя, - строго предупреждает Кувалдин.
– С врагом надо обращаться серьезно.
– Я понимаю, Егорка. Для серьезного разговора у нас нет подходящих сил... Ведь что пишут, болваны!
Проводником оказался парнишка лет четырнадцати, Никита.
Чупрахин сразу засыпает его вопросами: откуда он, кто рекомендовал его нам и вообще кто он есть. Никита поглядывает на Егора:
– Не знаю. Не положено говорить...
– Смотрите, ничего не знает! А как же ты поведешь?
– налегает Иван.
– Поведу. Раз сказано - провести, проведу.
– Ну и оратор!
– Перестань, - обрывает Кувалдин Чупрахина.
– Лучше займись автоматом, осмотри, почисть, вот тебе патроны, дозаряди диск.
– Патроны!
– удивляется Иван.
– Вот это обрадовал, Егорка! Давай-ка их сюда. Откуда достал? Смотри, Никита, как мы их сейчас будем укладывать. Вот эта штучка называется приемником.
– Знаю, - спокойно роняет Никита.
– Ишь, ты! Наверное, уже стрелял из этой штучки-то. Молчишь? Военная тайна? Ну-ну, молчи. На-ка патрон, протри его хорошенько. А ты, случаем, не знаешь, что такое флагшток?
– с хитрецой спрашивает Чупрахин.
Разговор прерывают автоматные выстрелы. Они доносятся со стороны лесной дороги.
Чупрахин берет автомат. Он быстро вставляет диск, и я замечаю в его глазах искры; ему сейчас бы в бой.
– Никита, где эта тропинка? Веди, - распоряжается Кувалдин.
– Самбуров, иди за Никитой, Сергеенко, Мухин - посередине, я - замыкающий. Чупрахин, прикрывай, ищи нас по отметкам на деревьях. Да не увлекайся тут. Ясно? Я с тобой еще поговорю...
– Есть!
– Чупрахин, чуть согнувшись, бежит на выстрелы, скрывается за деревьями.
Лес становится гуще. Проводник останавливается, тяжело дышит, рукавом вытирает вспотевшее лицо. Дождавшись Егора, Никита понимающе говорит:
– Сюда фашисты не придут. Дедушка Назар сказал, что немцы в этот лес не ходят, боятся... А вам
– А может быть, к нам? обращается Никита к Егору.
– Отряд наш боевой.
– Но, видимо, спохватившись, что говорит лишнее, он умолкает.
Никита уходит ночью. По-взрослому жмет каждому руку и сразу скрывается в темноте.
– Толковый парень. Партизан.
– Кувалдин смотрит ему вслед и распоряжается: - Самбуров, осмотрите местность. Здесь будем ждать Чупрахина.
Выстрелы уже давно прекратились. Одолевает сон. Голова то и дело падает на грудь: тяжелая, нет никаких сил удержать ее на плечах.
– Чупрахин!
– вскрикивает Аннушка.
– Слышите?
Со стороны доносится треск веток. Потом вновь тишина, и опять легкий хруст. Ложусь на живот и вглядываюсь в редеющую темноту. Между стволами маячат две фигурки,
– Это я, Никита, - несется из кустов, - Матроса привел.
– 9
Низвергнута ночь, поднимается солнце
На гребень рабочих голов.
Вперед, красноармейцы! Вперед, комсомольцы!
На вахту встающих веков!
Поет Иван очень тихо, чуть сбив шапку на затылок. В голосе чувствуется тоска.
– Нет, все же Егорка круто поступил со мной. Оружие отнял, подумать только! У кого отнял?!
Кувалдин все же наказал Чупрахина за необдуманный шаг там, у дороги. Он передал его автомат Аннушке и уже несколько дней не посылает в разведку.
– Солдат без оружия, - никак не может успокоиться Иван.
– Понимаешь, вроде я тень. Чупрахин - тень. Не хочу быть тенью, не хочу! Э-э, да что говорить, разве ты поймешь, - отворачивается он от меня.
Кувалдин за последнее время все больше напоминает Шатрова.. Может, тем, что строг, и тем, что никогда не жалуется на усталость, одним словом железо: молчалив и неподатлив. Но металл этот живой, в нем есть сердце, как бы Егор его ни прятал, оно стучит, стучит, и стук этот чувствует каждый из нас.
Егор, Мухин ушли в горы, чтобы наметить путь дальнейшего движения. Аннушка печет на углях картофель. Вжились в обстановку, и теперь она кажется нам не такой уж опасной, словно так и должно быть.
– Коля, посмотри, поспела?
– обращается она ко мне,
– Вот пойду сейчас на дорогу, разминирую первого попавшегося скорпиона, и будет у меня оружие, - продолжает свое Чупрахин.
– Погубишь себя и нас, - предупреждает его Сергеенко.
– Не погублю, я аккуратненько.
– Иван, - становлюсь на пути у Чупрахина.
– Испугались? Эх вы!.. Я так, прогуляюсь маленько. Вот на бугорочек, подышу свежим воздухом...
– Переживает парень!
– замечает Аннушка.
– Наверное, обижается на Егора.