Афганский рубеж 3
Шрифт:
Рядом с нами стояли бойцы отряда Сопина. Они рассказали, что на всех погибших долго искали парадную форму, чтобы отправить домой.
— Утром простились. Положили на БМП, прошлись, попрощались и вот сюда привезли, — выдохнул лейтенант, который стоял рядом со мной.
Это был тот самый авианаводчик Торос. Смотрю на него и ни одной царапины не вижу. Заговорённый!
— Становись! Равняйсь! Смирно! — скомандовал командир местного вертолётного полка.
На полосе гудели несколько вертолётов, готовившихся взлетать. Чуть дальше от
— Головные уборы снять, — прозвучала команда, когда перед строем проехали несколько БТР-70 с закрытыми деревянными гробами.
На каждом написано звание и фамилия. Рядом идут хромающий на одну ногу, с перебинтованной рукой Сопин и Тростин.
Под гул винтов и отстрел одиночных ловушек, погибших погрузили в «чёрный тюльпан» — так неофициально называют самолёт Ан-12.
Ещё не написал своей знаменитой песни об этом самолёте Александ Розенбаум. Всматриваюсь в лица членов экипажа Ан-12 и понимаю, что они действительно проклинают эту работу — везти на Родину героев.
Только после взлёта самолёта с «грузом 200», мы начали подготовку к вылету. Попрощавшись с местным полком, заняли свои места в кабинах и начали запускаться.
Весь полёт проходил в молчаливой обстановке. Кеша не вспоминал о сорвавшейся ночи с девушкой. Зато иногда напоминал сам себе, что мы только что увидели.
— Командир, много погибло парней. Могло быть меньше потерь? — спросил Петров по внутренней связи, когда мы пролетали траверз Кабула.
— Сейчас уже не важно. История не терпит сослагательных наклонений. Наша задача — чтобы жертв было меньше, а лучше вовсе не было.
— Значит, будем снова искать Масуда? — встрепенулся Кеша.
— Найдём и покараем, — ответил за меня Валера Носов, летевший с нами на борту.
Приземлились в Баграме штатно. Правда в эфире руководитель полётами торопил нас следовать на стоянку и выключаться.
— 302й, ждут вас на построении.
— Понял вас, Окаб. Спасибо за управление, — ответил я, как только освободили полосу.
На стоянке долго не возились, а сразу пошли строиться. Благо идти было недалеко. Весь свободный личный состав эскадрильи стоял рядом с КДП и ждал появления Енотаева с новым комэска.
Но появились перед нами заместитель командующего ВВС армии, Енотаев и Баев.
— Кхм! Здравствуйте, товарищи! — поздоровался со строем замкомандующего после доклада Ефима Петровича.
— Здравия желаем, товарищ полковник! — ответили все в унисон.
— Вольно! Рад, что большая часть в строю. Все вы знаете, что Ефим Петрович убывает в Союз по решению командования армии. Я благодарен ему за проделанную работу. Он создал лучшее и самое эффективное вертолётное подразделение в Афганистане.
Какие слова! Ну, радует, что к Енотаеву отнеслись с уважением.
— Теперь о главном. Я хочу представить вам вашего нового командира эскадрильи. Прошу вас, — подозвал он к себе Баева.
—
Да уж! Ну и дела!
Глава 6
Яркое солнце над Баграмским аэродромом продолжало ослеплять. Пот медленно стекал по спине, щекоча каждый нерв.
На лётном поле в одно мгновение стало тихо. Нарушали эту тишину только шелест советского флага на крыше КДП и едва слышимые ругательства Баги. Они не поддавались переводу, но негодование моего коллеги понять можно.
— Подполковник Баев Кузьма Иванович. Ранее занимал должность начальника службы безопасности полётов ВВС армии. Узнав, что 363я эскадрилья остаётся без командира, согласился возглавить подразделение, — представил Баева заместитель командующего ВВС.
— По личной просьбе командующего армией, — тихо добавил Баев.
На его лице читалась неприязнь к личному составу эскадрильи. Как и на лицах моих однополчан. Бывший начбез был в новом голубом комбинезоне, на голове фуражка, кокарда на которой поблёскивала на солнце. На ногах начищенные до блеска лётные ботинки. Больше всего бесила чёрная папка подмышкой. Будто перед нами следователь, а не командир.
Ох и сложно будет Кузьме Ивановичу!
— Да. Личная просьба командующего армией! Это вам серьёзный поступок. Нормальный… то есть, не каждый человек способен на такое, — оговорился полковник.
Замкомандующего отошёл ближе к Енотаеву с Баевым. В строю же начались разговоры, как так вышло, что Кузьма Иванович был назначен на нижестоящую должность? Ведь мы даже не полк. Хоть у нас и большое число вертолётов, но статус наш ниже, чем того же полка в Джелалабаде или смешанного полка в Кабуле.
— Будем теперь эффективно использовать время для исписания тетрадок, — сказал за спиной Кеша.
— Отставить панику. Пока мы ещё даже не познакомились. Верно, Сергей Владимирович? — шепнул я Кислицыну.
Тот улыбнулся. У него уже явно созрел план, как «распить рюмку мира» с Кузьмой Ивановичем.
Заместитель командующего произнёс ещё несколько слов в адрес нашего подразделения и отправился в сопровождении Баева к самолёту. Как бы Кузьма Иванович не улетел бы с ним.
— А чего все приуныли? — улыбнулся Енотаев.
— Нам командира нового прислали. Не знаем как относиться, — сказал из строя Мага.
— Гураев, если хочешь, я тебе объясню лично? Или может все хотят услышать? — громко произнёс Ефим Петрович.
Все промолчали, а по лицу Енотаева проскользнула эмоция разочарования.
— Вы служите стране. Не Баеву или командующему! И тот, кто это не понимает, мой враг. Доходчиво объяснил, мужики?! — спросил Ефим Петрович.
— Так точно! — громогласно ответил весь строй.
Енотаев кивнул и выровнялся перед нами. Он объяснил, что в течение часа должен будет убыть из Афганистана. Дела и должность Баеву придётся принимать у его заместителя.