Афганский рубеж 3
Шрифт:
Взяв снаряжение и оружие, я с Петрухой направился к вертолёту. Как раз сегодня решили с Казаковым попробовать полетать с новым «носимым аварийным запасом».
Мы просто адаптировали трофейную «разгрузку-лифчик» под свои нужды. Но вопросов у Петрухи меньше не стало. Он всю дорогу переспрашивал меня, зачем мы берём с собой такой большой запас всего — начиная от дополнительной фляжки воды и заканчивая специальным средством для обеззараживания жидкости.
— Ты в пустыне, брат. Вода здесь ценнее золота и бриллиантов. Сильнее любого
И тут очередная нестыковка.
— Сан Саныч, вертолёт готов. Будете осматривать? — спросил у меня парень, которого я впервые вижу.
Через пару секунд я вспомнил, что он представитель испытательной бригады с КБ Миля.
— А где мой бортовой техник? — спросил я.
По словам молодого человека, Алексей «слегка не в форме» после бурного вечера. Не армия, а бардак!
— Ладно. Осматриваем и готовимся.
Отсутствие бортового техника Алексея не выходило у меня из головы в течение всего осмотра. Закончив с обходом, я расписался в журнале и залез в кабину. В соседнем вертолёте уже сидели Евич и Щетов.
Глава 31
Знойный ветер трепал волосы, а солнце припекало через блистер. Температура воздуха повышалась с каждой секундой, которую отсчитывали часы на панели приборов.
Я надел шлем и пристегнул фишку радиосвязи.
— Консул, доброе утро! Паре 901го запуск, — запросил Евич в эфир.
Руководитель полётами дал разрешение, и мы начали запускаться. Вертолёт быстро ожил. Параметры работы силовой установки вышли на расчётные значения.
Как только мы с Петрухой завершили процедуру запуска, я осмотрел пространство вокруг. Слева от нас, в окружении техников, стоял Виталий Казанов, щурясь от солнца. На голове у него была обычная военная панама, которую он придерживал левой рукой.
Мы несколько секунд смотрели друг на друга, а затем он приложил к голове руку, выполнив воинское приветствие. Я ответил ему тем же.
— 901й, готов, — доложил я.
— Понял. Внимание! Взлетаем! — дал команду Евич, и мы оторвались от поверхности стоянки.
Полёт над пустыней в район хребта Чагай был совершенно обыденным. Вертолёт слегка подбрасывало вверх восходящими потоками. Я вспотел так, что разгрузка вместе с курткой комбинезона прилипла к спине и создала определённый дискомфорт. Но ещё больше меня смущало то, что Евич с самого аэродрома молчит.
А ведь стоило бы связаться с парой истребителей прикрытия с Кандагара.
— 901, 902му, — запросил я.
— Ответил.
— С прикрытием связь нужно установить. Подлетаем к району работы.
— Через минуту, — ответил Андрей Вячеславович.
Прошла и эта минута, но Евич по-прежнему молчал.
— До границы 30 километров. Что-то не торопится Евич вызывать, — сказал Пётр, когда мы пролетели над очередным брошенным кишлаком.
В предыдущем вылете каждый холм облетали. А здесь то
— Да. И не боится кишлаков, — заметил я.
— Не кажется странным, что именно сегодня «слетел» Лёха? — спросил Петруха.
Вертолёт снова качнуло, но я быстро сбалансировал его. Евич отвернул влево, чтобы обойти гряду невысоких барханов и выйти в точку начала маршрута разведки.
Андрей Вячеславович слегка задрал нос, чтобы набрать высоту и связаться с Лашкаргахом.
— Консул, 901й, вышли в район работы.
В эфире я не услышал ответ руководителя полётами.
Евич вновь снизился и отвернул в сторону хребта Чагай. Я следовал за ним, а в голове продолжал сопоставлять факты.
— Лёха не пьёт, насколько я помню, — предположил я, высказав мысль по внутренней связи.
— Не пьёт от слова «совсем», — ответил мне Петруха.
Вячеславович выполнил резкий отворот. Последовал за ним, но тут же чуть не столкнулся с препятствием. В последний момент я успел взять ручку управления на себя и перелететь внезапно возникший передо мной песчаный бархан.
— 901й, предупредил бы о манёвре. Чуть не зацепил пузом песок, — возмутился я.
— Да я сам в последний момент заметил.
Голос Евича звучал совершенно без раскаяния. Раньше не наблюдалось за ним таких выкрутасов.
— Зачем так рьяно пытаться нас заменить, если сами позвали в испытательную бригаду, — задался вопросом Пётр.
— Нас пытался заменить Виталий. Возможно, ему «напел» эту мысль Щетов. У меня же с ним отношения не сложились, — предположил я.
— Всё равно ничего не ясно.
Тем временем Евич дал команду выйти вперёд. Странная команда, но спорить со старшим нельзя.
— Мне надо лучше посмотреть хребет, — сказал Андрей Вячеславович.
Я отклонил ручку управления вперёд и слегка увеличил скорость. Пролетел мимо вертолёта Евича, а он, в свою очередь, перестроился в правый пеленг.
Плавно отворачиваем от границы. Тело слегка тянет в сторону разворота, а пот продолжает медленно стекать по спине. Но все ощущения меркнут перед размышлениями о странностях последних дней.
— Евич всё ближе к хребту. Может что-то видит, — сказал я, наблюдая, как вертолёт Андрея Вячеславовича постоянно пропадает из зеркала заднего вида.
Перелетать через горную гряду нельзя. Нужно караулить караван на территории Афганистана. Начинаю осматривать местность вокруг, но никакой просёлочной дороги не видно.
— На подлёте никаких машин не было, — сказал я в эфир, давая понять Евичу, что признаков караванов нет.
— Ищем дальше. Давай влево, — ответил он.
Я начал разворачиваться влево, но мой коллега так и летел вдоль хребта и не думал отворачивать.
— 901й, я потерял тебя.
— Наблюдаю вас. Сейчас догоню. Поставь прибор 150, — передал мне Евич указание на сброс скорости.