Афганский рубеж 4
Шрифт:
— Леонид, вам куда сказали нас везти?
— В Лошкарёвку. А что?
— Мой оператор тяжёлый. Да и у разведчиков есть аналогичные.
— Я тебя услышал, брат! Всё сделаем. Ты когда-то сделал и для меня тоже самое.
— Спасибо!
— Да брось! Тут все свои, а у нас своих не бросают.
Я похлопал Леонида по плечу и вышел, а грузовую кабину.
Как раз в этот момент по стремянке залез и Саламов.
— Это кто? — прочитал я по губам вопрос Рашида, который кивнул на сидящего на скамье особиста.
—
— Ничего не знаю. У меня приказ доставить капитана Клюковкина в Кандагар. Другого приказа не было. Так что летим в Кандагар… — сказал Рашид и рванул в кабину экипажа.
Его тут же остановил Холодов и начал ему что-то говорить. Из-за шума в грузовой кабине два офицера переговаривались душераздирающими криками друг другу в уши.
И судя по эмоциональной жестикуляции, Саламов продолжал стоять на своём. Молодец, лейтенант.
Но как мне кажется, вся эта «катавасия» с угоном подходит к какому-то интересному моменту. Совпадений и странностей выше крыши. Осталось дождаться появления кураторов в лице Казанова и Римакова.
— Лейтенант, выполняйте приказ, который вам передали. К вам тоже будут вопросы, — услышал я слова Холодова, присаживаясь рядом.
Я подмигнул Рашиду и показал поднятый вверх большой палец. Саламов сел напротив, убирая автомат за спину и откидываясь назад.
Когда все зашли, бортовой техник быстро запрыгнул в грузовую кабину, и вертолёт резво оторвался от земли, поднимая в воздух пыль, сухую траву и камни.
В грузовой кабине парни-разведчики моментально уснули. Пыльные, измученные и израненные — все как один. Только прилетевшие с группой эвакуации доктора колдовали над Петрухой, Василием и другими тяжело раненными.
Ми-24 ещё кружили над местом эвакуации, а наш вертолёт продолжал следовать курсом на Кандагар.
— Капитан, кто эти заинтересованные люди? — спросил я у Холодова, когда мы уже отлетели от места боя.
— Потерпите. А лучше отдохните. Вас ожидает очень длинный день, — ответил особист.
Возможно, и не менее длинная ночь у меня ещё впереди. И есть у меня сомнения, что проведу я её в модуле на скрипучей, но очень мягкой кровати. Вопросов ко мне «накопилось» за эти часы много.
Как только один из фельдшеров освободился, он принялся осматривать меня. Быстро обработал мне все раны и предложил отведать 50 грамм «чистого» для снятия стресса. Отказываться не стал.
Через пять минут Холодов начал понимать, что вертолёт летит не в Лашкаргах. Слишком далеко находится от нас река Гильменд, а её приток Аргандаб, наоборот становился всё ближе.
Особист поднялся с места и заглянул в кабину экипажа. Бортовой техник уступил место, и Холодов начал общение с Леонидом. Ни к чему это не привело. На борту командир всегда один. Он царь, Бог и
Холодов вернулся ко мне и погрозил пальцем.
— Будь по-вашему. Доставим раненых и в Лашкаргах, — согласился капитан.
Откинулся назад, прикрыл глаза и задремал.
Вертолёт слегка тряхнуло, и я открыл глаза. Саламов покачивался из стороны в сторону и вперёд-назад, пытаясь бороться со сном.
Над одним из бойцов сидел разведчик и держал в руке капельницу. Ему, похоже, тяжелее всех. Нос у него постоянно уходил в «пикирование» и тут же возвращался. Главное, что капельницу он не выпускал.
Не спал и Холодов, который внимательно наблюдал за каждым моим лишним движением.
— Не спится? — спросил он, крикнув мне на ухо.
— Как видите.
— Я вот тоже уже два месяца нормально поспать не могу. Работа, сами знаете.
Пытается расположить к себе Холодов. Всё ему во мне интересно. Понять особиста можно. Работа у них порой, бессонная.
Вертолёт постепенно начал выходить на посадочный курс. В иллюминаторе уже видна дорога и несколько застав с названиями планет солнечной системы.
На подлёте видны сопки, которые в эти минуты облетают другие вертолёты, выполняя обычный облёт аэродрома. С выводом основной части войск, выполнение подобной боевой задачи стало регулярным. Не так уж и спокойно в окрестностях советских баз в Афганистане.
Слева проходим широкий участок реки Аргандаб, питающий целую долину в районе Кандагара. Ми-8 постоянно потряхивает от смены подстилающей поверхности — то пустыня, то сопки, то водная гладь.
Прошли ближний привод, и тут же вертолёт начал смещаться вправо. Как раз в тот момент, когда в иллюминаторе показались обвалования с размещёнными в них самолётами. Присутствуют МиГ-29е в дежурном звене. Вот уж пошла история, по-другому так пошла!
Рядом, на шершавых железных плитах К-1Д «греются на солнышке» зачехлённые МиГ-23. И ещё дальше большой перрон с несколькими Ан-12. Стоят они перед зданием главного терминала аэропорта Кандагар.
Очень интересное сооружение! Большие панорамные окна с белыми полукруглыми арками уже не пестрят следами от пуль и осколков. Рядом грузовой терминал, где идёт разгрузка Ан-22. Как его туда задвинули, ума не приложу.
Ми-8 коснулся поверхности и затормозил. Тут же бортовой техник вылез из кабины и пошёл открывать сдвижную дверь.
Только она отъехала в сторону, в грузовую кабину заглянул Виталий Казанов. Он подозвал к себе Холодова, и капитан выскочил первым. Я помог погрузить раненных в УАЗы «таблетки». Только закрылись двери последней машины, как ко мне подошёл Виталий.
— С прибытием, Сан Саныч, — сказал он, протягивая мне руку.
Разница между нами была налицо. Казанов стоял передо мной в лёгкой рубашке, светлых гражданских штанах, тёмных туфлях и в той самой военной панаме.