Афганский рубеж 4
Шрифт:
Гул двигателей постепенно замолкал. Руководитель полётами уже пожелал всем спокойной ночи в радиообмене, а его в ответ поблагодарили за управление. Всё спокойно, штатно и без заморочек. И даже нет ощущения, что сделали что-то важное. Хоть «фейерверк» был такой, будто мы годовой запас оружия использовали.
— Саныч, а меня точно покормят? А то я сейчас слона съем, — подошёл ко мне Кеша, когда я вылезал из кабины.
— Точно. Только сухпайком.
— Блин, а горяченького? — посмотрел на меня Кеша глазами
— Горяченький только чай могу предложить. Ну или «леща». Что выбираешь?
— Рыбу, конечно, — ответил Петров.
— Кеша, 15 минут, и ты со своими и нашими консервами на ЦБУ. Время пошло!
Иннокентий рванул к тыловику, оставляя за собой витающую в воздухе пыль. Пока он занимался доставкой еды, я и остальные участники ночной охоты переместились к ЦБУ, где у входа уже стоял с большой коробкой старший лейтенант Сычкин.
— Товарищ командир! Как заказывали. Ваш сухой паёк!
Липкин, посмотрев на коробку, улыбнулся. Слишком много было консервов, банок со сгущёнкой, галет и другой вкуснятины в этом «подгоне» от тыловика.
— Ильич, спасибо. А что тогда тащит Петров сюда?
— Там маленький сухой паёк. Я на каждого из участников ночного вылета выбил в Кандагаре такой…
— А остальным? Помимо нас в эскадрилье много людей, — уточнил я.
Сычкин призадумался. Объедать личный состав — дело подсудное. Липкин и экипаж ведомого Ми-24 зашли в ЦБУ, оставив меня с Яковом наедине.
— Значит так, Яша. Ты нёс эту коробку не мне, а на кухню. Вроде как дополнительный паёк для личного состава. И в первую очередь я завтра должен увидеть эти консервы у техсостава, солдат и женщин. Всё понятно?
— Так точно, — сказал тыловик и протянул мне коробку.
— Ты меня не понял, как я погляжу.
— А! Вот теперь понял, — подмигнул Яков и поставил коробку.
Он полез к себе в куртку и вытащил оттуда… пузырёк с прозрачной жидкостью.
— Яша, ещё раз меня не поймёшь, будешь иметь бледный вид.
Сычкин расстроился и убрал пузырёк. Не думал, что увижу его когда-нибудь таким… обиженным.
— Командир, мне сказали, что вы добились того, чтобы мне дали медаль. Я решил вас отблагодарить. Вот выпивка, а в коробке закуска.
— Ильич, ты медаль заслужил, а не выторговал. Запомни это. А если кто-то скажет что это не так, можешь смело плюнуть тому в лицо, — похлопал я по плечу тыловика.
Яков приободрился, взял коробку и пошёл в сторону столовой.
— Сан Саныч, а что с остальным делать?
— С чем именно.
— Ну, я 50 коробок притащил сегодня с Кандагара.
Поражаюсь его способности выбивать продовольственные товары.
— Кушать. Все будем кушать консервы и запивать сгущёнкой. Доброй ночи! — ответил я и вошёл в ЦБУ.
Доложив об итогах вылета Веленову, я долго отвечал на его вопросы. Юрий Борисович интересовался всем и не успевал
— Так, сначала НАРы, потом чем работали? — спросил Веленов, когда через 15 минут мы перешли к обсуждению самого удара по каравану.
— Сначала цель подсветили, а потом капитан Винокура пустил «сигару».
— Пустил сигару… какая ещё «сигара»?! — возмутился командир полка.
— Юрий Борисович, зачем такие подробности? Я ж вам вкратце уже всё изложил.
— На КП требуют подробностей. План «Завеса» контролируется из столицы. Причём самой что ни есть советской столицы. Всё нужно знать. Так что за «сигара»?
Пока я докладывал командиру полка, появился и Кеша. Нашего сухого пайка хватило, чтобы угостить и разведчиков, и дежурную смену на ЦБУ.
Как только мы сели перекусить, Липкин начал рассказывать о беседе с Сопиным. Послушать было интересно, поскольку Игорь Геннадьевич находился в Кабуле рядом с генералом Целевым.
— Все довольны, но не до конца. Завтра летим на осмотр места вместе с Сопиным, — проговорил Пётр Петрович, намазывая кильку на хлеб.
— Понятно. Что генерал сказал? — спросил я.
— Рэм Иванович ждёт телеграмму от нас с именами отличившихся. А для тебя, Саныч, отдельное сообщение. Целевой сказал, чтоб себя не указывал. Он сам знает, как тебя наградить, — ответил мне Липкин.
— Сан Саныч, наверняка подготовят тебе большую и красивую звёздочку, — предположил Винокура.
— Думаю, что отделаются «большим командирским спасибо», — ответил я.
Сидящие за столом улыбнулись и решили выйти на перекур. Остался только Кеша и Пётр Петрович.
Мой друг Иннокентий был занят поеданием ещё одной банки тушёнки, которой я его угостил. А вот Липкин не торопился вставать из-за стола. Командир отряда спецназа придвинулся ко мне и внимательно посмотрел.
— Саныч, как ты сюда попал в этот забытый всеми Шахджой? Это не твой уровень.
— Почему ты так считаешь? Я досрочно получил воинское звание «майор». Вот теперь отрабатываю, — произнёс я, отклонившись назад.
— Ну, хорош! Я никогда не поверю, что ты поспорил с генералом. Где ты его вообще встретил то в Торске?
Когда-то я ему рассказал, что меня сюда отправили из перепалки с генералом. Естественно, что о романтических отношениях с Кристиной Васильевной Чагаевой умолчал. Так что иной информации ему знать не нужно.
— Я целенаправленно поехал в главкомат и поспорил.
— Партизан! Вот с Кешей хорошо разговаривать, — повернулся он к Петрову, который заканчивал с приёмом пищи.
— А мне нечего скрывать. Мне в Союзе неинтересно, — сказал Кеша, взяв галеты.
Липкин сделал удивлённое лицо. Услышать такое даже для меня сначала было странным. Особенно, когда я уже встретился в этой жизни с человеком, которому претит жить в Советском Союзе.