Афганский рубеж
Шрифт:
Когда пришёл в штаб, то обнаружил суматоху в классе эскадрильи. Больше всех нервничал Батыров, меряющий шагами расстояние от стены до стены.
– Где ты ходишь? – возмутился Димон.
– Пробки, – бросил я.
– Какие пробки?
– Транзисторные. Димон, не делай мне нервы, а то нос откушу, – тихо сказал я, чтобы никто в классе особо не слышал перепалки.
Авторитет командира звена, даже такого, как Батыров, нельзя принижать.
– Ладно. Начальник политуправления армии уже здесь. Чего делать будем? – трясся
– Ты не помпажируй. Всё мы сделали правильно. Тем более в Афганистан всех отправляют.
– Меня? Нет, – замотал головой Батыров.
Что за новости?! Тут мне Димон и поведал. Он в академию собрался. Вот его рапорт и его должен будет одобрить Член военного совета. Потом передаст в армию командующему. А дальше по инстанциям.
– Вообще-то, все об этом знают, – гордо задрал нос Батыров.
– Свалить хочешь отсюда? Ну, я тебя не виню.
– Конечно. Кто в этой дыре захочет жить и служить. Мне тут всё осточертело. Жену с ребёнком отсюда увезу.
– А они сами-то хотят? – уточнил я.
– Только дураки тут служить хотят.
– Про людей нельзя так говорить. Ты если собрался командовать, с народом должен уметь общаться. А ты сейчас его обижаешь. Это плохо, Димон, – сказал я, похлопав его по плечу.
После обеда было объявлено, что с каждым из отправляющихся в командировку, будет проведена беседа. Как сказал комэска, начальник политотдела армии лично хочет с каждым пообщаться.
Одним из первых вызвали меня. Войдя в кабинет командира полка, я громко и чётко представился.
Полковник Доманин – начальник политотдела, сидел во главе стола и всех помечал себе в списке. Рядом с ним полковник Медведев, комэска Енотаев и начальник штаба полка Хорьков. Вот его-то моё прибытие привело в бешенство.
Смотрел он на меня озлобленно.
– Ну что, Сан Саныч, готовы выполнить интернациональный долг? – спросил у меня Доманин.
Полковник был уже в годах и совершенно седым. Лицо покрывали морщины, а глаза были уставшие. Но говорил начальник политотдела армии громко и чётко.
– Так точно, товарищ…
– Товарищ Член военного совета, а может, уточним у лейтенанта, знает ли он задачу, стоящую перед Советской Армией в Афганистане? – перебил меня Хорьков.
Командир полка громко прокашлялся. Видимо, это идёт вразрез с его решением. Какое-то между Хорьковым и Медведевым есть недопонимание.
Комэска Енотаев напрягся, но тут уж ничего не сделаешь. Тем более, Доманину замечание пришлось по душе.
– А давайте! Что скажешь, лейтенант?
Сто процентов, была какая-то лекция, которую мой реципиент прослушал и не запомнил, а возможно вообще на неё не ходил. Надо импровизировать. Хоть даже газетную вырезку из коридора пересказать.
– Основаная цель – оказание помощи дружественному афганскому народу, а также создание благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных
Доманин одобрительно кивнул. Комэска Енотаев выдохнул, а начальник штаба решил не сдаваться.
– Только это написано в газетах. Вы своими словами можете ещё что-то сказать? – наседал Хорьков.
– Достаточно я думаю, – поспешил остановить его Медведев, злобно зыркнув на Хорькова.
Но Доманину уж слишком понравилось слушать меня.
– Геннадий Павлович, пускай. Парень грамотный. Вы мне сказали, что он подготовлен в профессиональном плане. Хочу послушать, как он морально готов. Прошу вас, Александр Александрович.
Я сделал небольшую паузу. Сочинять на ходу партийные речи не так уж и просто.
– Задача не допустить попыток задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР, – ответил я.
Доманин встал и подошёл ко мне.
– Молодец, сынок! Вот так и служи!
– Товарищ полковник, я бы хотел… – начал говорить Хорьков, но Доманин его тут же прервал.
– Всё! Парень готов. Понимаю, что вы мне хотите ещё его знания показать, но не нужно. Дерзай!
Полковник вернулся на своё место и что-то записал в тетради.
– Хотите задать вопрос, Клюковкин? Не возражаю, – сказал Доманин.
– Обстановка какая сейчас в Афганистане? – спросил я.
– Мы не ожидаем долгого сопротивления оппозиционных сил. Со всем справляется и местная армия. Мы же оказываем помощь населению и вооружённым силам Демократической Республики Афганистан (ДРА). Ваша командировка долго не продлится. Ступайте, – спокойно ответил Доманин.
Я взглянул на отрывной календарь перед командиром полка. Дата стояла 1 марта 1980 года. В эти дни уже вовсю шли бои на территории Афганистана и в приграничных районах. Всё больше убеждаюсь, что мало кто понимает, что ждёт эскадрилью в «за речкой».
Вечером начальник политотдела провёл общее построение. Долгая речь на морозе была ненужной. Но он должен был закрыть этот гештальт.
– Знаю, что вы с честью выполните задание Родины! – вещал с трибуны Доманин.
В это время я посмотрел на Батырова, который стоял через одного человека в строю. Вид у него был весьма расстроенный.
– Чего нос повесил? – спросил я, поменявшись местами с парнем, чтобы поговорить с Димоном.
– Рапорт не утвердили. Сказали, стыдно. Мол, эскадрилья в Афганистан, а я как крыса с корабля бегу, – дрожащим голосом ответил Димон.
– Ну, ты же не крыса. Хвоста у тебя нет. В канализации не живёшь. Чего переживаешь?
– С вами еду. Прям в кабинете написал рапорт, а командование полка и Енотаев подписали, – тихо сказал Батыров.
Вот это поворот! Не то чтобы я сильно переживал за Батырова, но он же не готов морально к войне. Хотя кто из стоящих рядом в строю к ней готов?