Агасфер (Вечный Жид) (том 2)

Сэ Эжен

Ворота отворились, и Горбунья вышла. Как только она очутилась на улице, к ней, к ее великому изумлению, подбежал Угрюм, за которым торопливо следовал Дагобер. Горбунья поспешила навстречу солдату, как вдруг ее окликнул молодой и звонкий голос:

– Эй! милая Горбунья!

Девушка обернулась: с противоположной стороны к ней бежал Агриколь.

5. ВСТРЕЧИ

При виде Дагобера и Агриколя Горбунья в изумлении остановилась в нескольких шагах от ворот монастыря.

Солдат еще не увидел работницу. Он быстро шел за Угрюмом, который,

несмотря на свои впалые бока, на грязный и взъерошенный вид, казалось, дрожал от радости, поворачивая время от времени свою умную голову к хозяину, к которому он тотчас же вернулся, после того как приласкался к Горбунье.

– Да, да, я тебя понимаю, старина, - говорил с чувством солдат.
– Ты оказался вернее меня. Ты ни на минуту не оставлял их одних, моих милых деток. Ты за ними пошел, ждал их день и ночь, не евши, голодал у того дома, куда их отвезли, и, наконец, не дождавшись их возвращения, побежал домой, искать меня... Я бегал, как бешеный дурак... ты же делал то, что я должен был, конечно, сделать: ты открыл, где они находятся... Ну что же? Что это доказывает? Что животные лучше людей?.. Это давно известно... Так наконец-то я их увижу... Как я подумаю, что завтра 13-е число и что без тебя все бы погибло, меня просто дрожь берет... Скоро ли мы дойдем?.. Какое пустынное место... и ночь уже приближается...

Дагобер держал речь, не сводя глаз с собаки, поспешно бежавшей впереди... Вдруг Угрюм бросился от него, и Дагобер, подняв голову, увидал, что он ласкается к Горбунье и Агриколю, встретившимся у ворот монастыря.

– Горбунья!
– приветствовали отец и сын молодую работницу, с удивлением смотря на нее.

– Прекрасные известия, господин Дагобер!
– с невыразимой радостью проговорила Горбунья.
– Роза и Бланш найдены...
– Затем, повернувшись к кузнецу, она прибавила: - Прекрасные известия, Агриколь! Мадемуазель де Кардовилль вовсе не сошла с ума... Я сейчас с ней виделась!..

– Она не помешана! Какое счастье!
– сказал кузнец.

– Дети мои!!
– дрожащим от волнения голосом воскликнул старик, пожимая руки Горбунье.
– Вы их видели?

– Да, сейчас... они очень печальны и огорчены... я не могла с ними поговорить.

– Уф!
– сказал Дагобер, как бы задыхаясь от полученного известия и прижимая к груди руки.
– Уф! Я никогда не думал, что мое старое сердце может так шибко биться. А между тем, благодаря Угрюму, я почти приготовился к этой вести... Но все равно... Меня просто ослепила радость... голова закружилась.

– Видишь, батюшка, какой славный денек сегодня выдался, - сказал Агриколь, с благодарностью смотря на молодую работницу.

– Обнимите меня, славная и достойная девушка, - прибавил солдат, крепко обнимая Горбунью; затем, сгорая от нетерпения, воскликнул: - Ну, пойдемте за девочками!

– Милая Горбунья, - сказал глубоко тронутый Агриколь, - ты возвращаешь покой, быть может, даже жизнь отцу... А как ты узнала... о мадемуазель де Кардовилль?

–

Чисто случайно... А ты как здесь очутился?

– Угрюм остановился и лает!
– воскликнул Дагобер и поспешно двинулся вперед.

Действительно, собака, не менее своего господина жаждавшая поскорее увидеть сирот, но лучше его знавшая, где они находятся, уселась у ворот монастыря и залаяла, чтобы привлечь внимание Дагобера. Последний понял этот призыв и спросил Горбунью, указывая на дом:

– Они здесь?

– Да, здесь.

– Я был в этом уверен... Славная собака! О, да! животные лучше людей... исключая вас, дорогая Горбунья... вы лучше людей и зверей!.. Наконец-то я увижу моих бедных малюток! Наконец-то я буду с ними!..

Говоря это, несмотря на свои годы, Дагобер бегом побежал к Угрюму.

– Агриколь!
– воскликнула Горбунья.
– Не давай твоему отцу постучаться в дверь, иначе он все погубит...

В два прыжка Агриколь был возле отца. Тот уже готов был взяться за молоток.

– Батюшка, не стучись!
– воскликнул кузнец, хватая его за руку.

– Какого черта ты толкуешь?

– Горбунья сказала, что все будет потеряно, если ты постучишься.

– Что-о?!

– Вот она тебе все объяснит.

В это время Горбунья, менее проворная, чем Агриколь, подошла к ним и сказала солдату:

– Господин Дагобер, надо отойти от ворот... их могут открыть... заметят вас, заподозрят... Лучше пройдем у стены...

– Заподозрят? В чем заподозрят?
– с удивлением спрашивал Дагобер, не отходя от ворот.

– Умоляю вас... не оставайтесь тут!
– с такой настойчивостью сказала Горбунья, что Агриколь невольно прибавил:

– Батюшка, раз Горбунья это говорит, значит, у нее есть основательная причина. Послушаемся ее... Бульвар Госпиталя в двух шагах... там никого нет... Мы можем там спокойно переговорить...

– Черт меня возьми, если я что-нибудь понимаю!
– воскликнул Дагобер, все-таки не отходя от ворот.
– Девочки тут... я их беру... увожу с собой... вот и все... и дела-то всего на десять минут!

– О, не думайте так, господин Дагобер!
– сказала Горбунья.
– Дело совсем не так просто... Идемте... уйдем отсюда скорее - слышите, голоса за воротами...

Действительно, послышался какой-то шум на дворе.

– Идем, батюшка... идем, - сказал Агриколь, почти силой увлекая старика.

Угрюм, очень удивленный, по-видимому, этим промедлением, полаял немного, оставаясь у ворот, как бы выказывая нежелание покидать свой пост и протестуя против подобного отступления, но по знаку Дагобера собака присоединилась к армейскому корпусу.

Было около пяти часов вечера. Поднялся сильный ветер. Небо покрылось тяжелыми и темными дождевыми тучами. Мы уже сказали, что бульвар Госпиталя, примыкавший к монастырскому саду, почти никем не посещался. Дагобер, Агриколь и Горбунья могли, следовательно, держать здесь совет в совершенном уединении.