Агасфер (Вечный Жид) (том 2)
Шрифт:
– Это приемная сестра одного славного кузнеца, который на все был готов, чтобы только спасти меня, - сказала с чувством Адриенна.
– Эта молоденькая работница - прекрасное и редкое созданье; никогда более благородное сердце не скрывалось под такой внешностью...
Но, взглянув на Родена, который, по ее мнению, соединял такие же противоположные физические и нравственные качества, Адриенна смолкла на минуту, чем очень удивила иезуита, а затем ласково продолжала:
– Нет... не одна эта девушка доказывает, как ничтожны преимущества случая или богатство по сравнению с благородством души
Когда Адриенна произносила последние слова, в комнату вошла Горбунья.
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ. ПОКРОВИТЕЛЬ
1. ПОДОЗРЕНИЯ
Мадемуазель де Кардовилль быстрыми шагами пошла навстречу Горбунье и, протягивая ей руки, проговорила взволнованным и растроганным голосом:
– Подойдите ближе... ближе... теперь между нами нет больше решетки!
При этом намеке, возбуждавшем воспоминания Горбуньи о том, как прелестная и богатая аристократка с почтением поцеловала ее бедную трудовую руку, в молодой работнице снова пробудилось неизъяснимо гордое чувство благодарности. Так как она не решалась ответить на это сердечное приветствие, Адриенна сама с трогательной горячностью обняла молодую девушку. Когда Горбунья почувствовала, как ее обняли прелестные руки мадемуазель де Кардовилль, когда свежие и цветущие уста молодой красавицы братски прикоснулись к ее бледным и безжизненным щекам, бедняжка залилась слезами и не могла выговорить ни слова.
Родену, стоявшему в углу комнаты, было не по себе, пока он следил за этой сиеной. Ему уже сообщили о полном достоинства отказе, которым Горбунья ответила на коварные искушения настоятельницы монастыря св.Марии. Он знал также, как глубоко предана великодушная девушка Агриколю, а через него и Адриенне де Кардовилль, и ему было очень неприятно, что сближение Горбуньи с Адриенной увеличивается. Он рассуждал очень разумно, что врагом или другом, - как бы ни были они ничтожны, - никогда пренебрегать не следует. А для него врагом был всякий человек, искренне преданный Адриенне. Кроме того, мы уже знаем, что Роден, несмотря на поразительную твердость характера, в то же время был суеверен: его тревожило какое-то необъяснимое чувство страха, внушаемое ему Горбуньей, и он решил принять во внимание это предчувствие или предвестие.
Утонченные натуры даже в самых ничтожных мелочах проявляют инстинктивное изящество и очаровательную доброту. Почти благоговейно отерла Адриенна своим богато вышитым платком обильные слезы на лице Горбуньи.
Этот порыв, полный наивной непосредственности, спас Горбунью от унижения; ведь унижение и страдание - таковы две пропасти, которые непрестанно граничат с несчастием: таким образом, для несчастного человека малейшая деликатная предупредительность всегда является двойным благодеянием. Может быть, вы презрительно посмеетесь над той чисто детской мелочью, которую мы приведем в пример; но бедная Горбунья стыдилась вынуть из кармана свой старый, маленький, заплатанный платок, и она надолго бы оставалась ослепленной слезами, если бы их не вытерла мадемуазель де Кардовилль.
– Как вы добры... О! какое благородное, великодушное у вас сердце!
Только эти слова бедная швея и могла прошептать глубоко взволнованным голосом. Внимание Адриенны было для нее дороже всякого благодеяния.
– Взгляните на нее... сударь, -
– Да, - с гордостью прибавила молодая аристократка, - вот сокровище, которое мне удалось открыть. Взгляните на нее и полюбите ее так, как я люблю, уважайте так, как я уважаю... Это одно из тех сердец... какие нам нужны! Какие мы ищем!..
– И находим, с помощью Божией!
– закончил ее речь Роден, низко кланяясь Горбунье.
Работница медленно подняла глаза на Родена. При виде мертвенного лица, доброжелательно улыбавшегося ей, молодая девушка вздрогнула. Странно! Она никогда не видела этого человека раньше, но внезапно почувствовала страх и инстинктивное желание отдалиться, какие испытывал и Роден. Всегда робкая и стыдливая, Горбунья не могла отвести глаз от Родена, сердце у нее билось, словно при приближении большой опасности, так как эта чудная девушка больше боялась за тех, кого она любила, чем за себя, то она невольно подвинулась к Адриенне, не сводя глаз с Родена.
Социус, хороший физиономист, конечно, заметил произведенное им впечатление, и его инстинктивная неприязнь к молодой работнице еще более возросла. Вместо того чтобы опустить глаза, Роден разглядывал ее с таким настойчивым вниманием, что удивил мадемуазель де Кардовилль.
– Позвольте, милая девушка, - спросил Роден, как бы стараясь что-то припомнить.
– Позвольте... кажется, я не ошибаюсь... да... Не были ли вы недавно в монастыре св.Марии... здесь по соседству?
– Да, месье, была.
– Без сомнения, это были вы!.. Где моя голова? Конечно, вы... нечего было и сомневаться!..
– В чем же дело?
– спросила Адриенна.
– Вы совершенно правы, милая мадемуазель, - сказал Роден, указывая на Горбунью.
– Это именно одно из тех благородных сердец, какие мы ищем! Если бы вы знали, с каким достоинством, с каким мужеством отказалось это бедное дитя, нуждающееся в работе, - а для нее это было все равно, что нуждаться во всем, - от недостойных предложений, какие решилась ей сделать настоятельница монастыря, предлагая хорошую плату за шпионство в том доме, куда она хотела ее поместить!
– Ах, как это мерзко!
– воскликнула с отвращением мадемуазель де Кардовилль.
– Предлагать такие вещи этому несчастному ребенку... ей!
– Они не знали меня, - с горечью заметила Горбунья.
– Увидели, что я нуждаюсь... ну, и подумали, что соглашусь на все...
– Я скажу, - прервал ее Роден, - что со стороны настоятельницы была двойная низость, так как она хотела подкупить нуждающуюся, а с вашей стороны вдвойне прекрасно, что вы не соблазнились и отказались.
– Месье...
– возразила Горбунья в скромном замешательстве.
– Нет! Я не замолчу!
– продолжал Роден.
– Хвалю я или порицаю, я не стесняюсь высказываться прямо, что на сердце лежит... Спросите вот у мадемуазель, - и он указал взглядом на Адриенну.
– Поэтому-то я, не стесняясь, скажу открыто, что уважаю вас не меньше, чем сама мадемуазель де Кардовилль!
– Поверьте, дитя мое, - сказала Адриенна, - что есть похвалы, которые покрывают почестями, вознаграждают и придают бодрости: таковы похвалы господина Родена... Я это знаю... очень хорошо знаю!..