Агасфер (Вечный Жид) (том 2)
Шрифт:
– О, понимаю!
– воскликнула Адриенна.
– К ненависти моей тетушки прибавилось еще чувство алчности... Теперь мне все понятно! Дочери генерала Симона, такие же наследницы, как и я, были также заперты, подобно мне...
– И вы еще, - воскликнул Роден, - не единственные жертвы!
– Кто же еще?
– Один молодой индус...
– Принц Джальма?
– с живостью спросила Адриенна.
– Он чуть было не умер от наркотика... который вы ему дали из-за этого же!
– Великий Боже!
– с ужасом всплеснув руками, воскликнула молодая девушка.
– Это ужасно!..
– Одно доверенное лицо, которое должно было доставить молодого принца в Париж? Я это знаю, дорогая мадемуазель, но этого человека удалили хитростью, и принц попал в руки врагов.
– Где же он теперь?
– Я имею на этот счет очень смутные сведения; знаю только, что он в Париже. Но я не теряю надежды его найти и с отеческим жаром примусь за эти поиски, потому что нельзя не полюбить этого королевского сына за его редкие качества! Какое сердце! Ах, какое сердце!! Золотое сердце, чистое, как золото его родины!
– Его необходимо найти, месье, - с волнением говорила Адриенна. Употребите для этого все силы, умоляю вас об этом. Ведь он мне родственник... и одинок здесь... без поддержки... без помощи...
– Конечно, - с сожалением произнес Роден.
– Бедный мальчик!.. ведь он почти дитя еще... восемнадцать-девятнадцать лет! Брошенный в Париж, в этот ад... с присущими его юности дикими, горячими, неудержимыми страстями, с его наивностью и доверчивостью! Каким только опасностям он здесь не подвергался!
– Только бы найти его!
– с живостью заметила Адриенна.
– Тогда уж мы сумеем его охранить от этих опасностей... До своего заключения сюда, узнав об его приезде, я послала к нему поверенного с предложением услуг от неизвестного друга... Оказывается, что эта безумная затея, которую мне поставили в упрек, была, напротив, очень разумна... теперь я в этом убеждена даже больше, чем раньше. Принц мне родственник... я обязана оказать ему самое щедрое гостеприимство... я хотела его поместить в павильон, который занимала у тетки...
– А сами-то вы, дорогая мадемуазель?
– Я сегодня же перееду в дом, который давно уже начала отделывать для себя, когда решила покинуть княгиню и зажить самостоятельно. Итак, месье, если вы уж решились быть добрым гением нашей семьи, то будьте столь же великодушны и к принцу, как ко мне и к сестрам Симон. Умоляю вас, постарайтесь открыть убежище несчастного королевского сына, как вы его называете. Не говорите, что вы действуете от моего имени, - пусть это будет все тот же неизвестный друг, - и отвезите его в мой павильон... чтобы он ни о чем не беспокоился... чтобы он жил, как подобает жить принцу... О нем позаботятся...
– Так... он будет вести княжеский образ жизни благодаря вашей королевской щедрости!.. Но лучшего применения для своего трогательного сочувствия вы бы и не нашли! Надо только видеть его красивое, задумчивое лицо, чтобы...
– Вы его видели?
– прервала Адриенна.
– Да, в течение двух часов... и больше мне не нужно было, чтобы понять и оценить его... Очаровательное лицо - зеркало его души...
– Где же вы его видели?
– В
– Немного поколебавшись, Роден продолжал, как бы увлеченный искренним порывом: - Эх, Господи! ну да, где я был для совершения позорного... отвратительного дела... приходится сознаваться...
– Вы в замке Кардовилль и для дурного дела?
– с глубоким изумлением воскликнула Адриенна.
– Увы! Да, милая мадемуазель!
– наивно отвечал Роден.
– Я должен был, по приказанию аббата д'Эгриньи, поставить вашему бывшему управителю два условия: или быть выгнанным или согласиться на низость... стать шпионом и клеветником... Но этот честный и достойный человек отказался...
– Но кто же вы такой?
– все более и более удивляясь, спросила Адриенна.
– Я?.. Я Роден... бывший секретарь аббата д'Эгриньи... неважная птица, как видите...
Совершенно невозможно передать наивный и в то же время смиренный тон иезуита, сопровождавшего свои слова почтительным поклоном.
При этом открытии Адриенна внезапно сделала шаг назад.
Она не раз слыхала о Родене как о смиренном секретаре аббата д'Эгриньи, являвшемся в его руках послушным и безучастным инструментом. Кроме того, напомним читателю, что управитель замка Кардовилль в том письме, где он уведомлял ее о Джальме, жаловался молодой девушке на бесчестные и коварные предложения, какие делал ему Роден. Узнав, что человек, игравший такую бесчестную роль, явился теперь ее избавителем, Адриенна невольно почувствовала, что в ней зарождается известное недоверие. Но это неблагоприятное впечатление поколебалось благодаря тому резкому обвинению, с которым Роден выступил против аббата д'Эгриньи в присутствии следователя. Кроме того, иезуит сам осудил себя за поведение в замке Кардовилль и таким образом успел предотвратить упрек, который ему могли сделать.
Однако все-таки мадемуазель де Кардовилль стала холоднее и сдержаннее в дальнейшей беседе с Роденом, начатой с такой полной свободой, откровенностью и симпатией.
Роден, конечно, заметил произведенное им впечатление. Иного он и не ждал. Он нисколько не смутился, когда мадемуазель де Кардовилль обратилась к нему и, глядя ему прямо в лицо проницательным взором, сказала:
– А!.. так вы господин Роден... секретарь господина аббата д'Эгриньи?
– Скажите - бывший, дорогая мадемуазель, - отвечал иезуит.
– Вы очень хорошо понимаете, что я больше ни ногой к аббату... Теперь он для меня самый беспощадный враг... я оказался на улице... Это не важно!.. т.е. что я говорю! Это прекрасно, потому что ценой этого со злодеев сорваны маски и честным людям оказана помощь!
Эти слова, сказанные очень просто и с большим достоинством, снова возбудили в сердце Адриенны чувство сожаления. Она подумала, что действительно бедный старик прав. Ненависть аббата д'Эгриньи должна быть непримиримой, а Роден не побоялся, однако, отважно разоблачив его козни.
Но все-таки она продолжала довольно холодно:
– Но если вы сознавали, как постыдно и коварно предложение, какое вам поручено было сделать управляющему моим замком, то зачем вы согласились его сделать?