Агент Их Величеств. Часть 2

Александров Александр

– М-м-м-м... Это комната?

– Это огромная комната, которую с января по март и с июля по август я использую для обучения практикантов. Преподавательство не то чтобы приносит много денег, но мне нравится процесс. К тому же, я искренне считаю, что любой специалист, достигший в своём деле изрядной степени профессионализма, обязательно должен передать свои знания молодым поколениям. Писать я не люблю – не хватает усидчивости, а вот лично, так сказать, – почему нет?

– Вы обучаете стоматологии или судебной экспертизе?

– Всего понемногу. Студентам

из медицинского колледжа я, само собой, преподаю основы анатомии и медицинской криминалистики, а дети моих друзей учатся у меня зубному ремеслу. Комната на первом этаже, в центре, как раз напротив жандармерии, с камином, великолепной кроватью, печным отоплением, крайне предупредительным и ответственным домовым, да к тому же всего-то в пяти минутах от остановки рейсового мотофургона. Короче говоря, все условия.

– Хм... – Фигаро поскрёб подбородок, с неудовольствием отметив, что тот уже зарос колючей жёсткой щетиной и вопиял о пестике с бритвой. – Ну, хорошо, цена вполне разумная. И центр – это удобно. По рукам.

– Деньги вперёд. – Юск ухмыльнулся и потёр пальцем о палец. – И закажите выпить – любую сделку, как известно, надо обмыть.

Следователь крякнул – старикашка был – палец в рот не клади. Двадцать империалов за неделю это, на минуточку, цена комнаты в гостинице классом сильно выше среднего. С другой стороны, не придётся расписываться в гостевой книге и попадаться на глаза гостиничным шпикам, которые, как известно, берут на карандашик всех приезжих просто для того, чтобы сдать месячный отчёт в жандармерию.

«И потом, – подумал он, – давай начистоту: тебе просто невероятно лениво искать приличную комнату в приличной гостинице. Ты хочешь без лишней суеты упасть на диван и проспать до полудня завтрашнего дня, потому что сегодня тебе пришлось вставать в половине шестого, и ты голоден и зол... Ну ладно, допустим, уже почти не голоден. А после стопки-другой улетучится и злость...»

– Что вы будете пить? – Фигаро отсчитал двадцать монет, и пальцем подвинул их через стол к Юску. – Коньяк? Наливку?

– В подобных заведениях я всегда пью водку. – Старичок жестом фокусника смахнул со столешницы деньги, и невинно улыбнулся. – Тут отличные повара, но спиртным везде, кроме больших рестораций, торгуют без лицензии, так что лучше не рисковать, а то отведаете грешным делом какой-нибудь настойки резины на антифризе... Карл! Бутылку «Столичной», будьте так любезны! И этих ваших маленьких огурчиков.

– Ух-х-х... – Фигаро салфеткой вытер выступивший на лбу пот, и, сыто хмыкнув, откинулся на спинку стула. – Великолепный плов, просто отменный. И огурчики как раз такие, как я люблю: хрустящие, сочные... А до которого часу ходит мотофургон?

– Понятия не имею, – Адам Юск пожал плечами, наполняя из запотевшей бутыли маленькие стопки, – я на своих колёсах. Видели, небось, снаружи «Фродо-Эс-Три»? Так вот это мой.

– Эс третий? – Следователь присвистнул. – Однако. Хотя да, вы же дантист. Стоматология всегда была сделана из золота.

– Скорее

уж, – старичок усмехнулся, – из золота обвалянного в бриллиантах, которые до этого обваляли в платине. И протезисты, я сам скажу, чувствуют себя не хуже... Однако вы так и не рассказали, что привело вас в наш мелкий, но чрезвычайно шумный городишко. Работа?

– Можно сказать и так. – Следователь пожал плечами. – У вас тут живёт колдун, сильно просрочивший лицензию. Обычно, Департамент на такие вещи смотрит сквозь пальцы; вздумай все колдуны Королевства продлевать свои лицензии каждый год – ну, как положено – то административная машина ДДД просто захлебнулась бы в бумажной работе. Но ваш колдун... как бы это сказать... мокрушник-с.

– Ого! – Юск аккуратно расправил усы и подмигнул Фигаро. – Грохнул, стало быть, кого-то? А скажите, любезный Фигаро, если это, конечно, не секрет, как зовут недавно преставившегося? Часом, не Рене Корфер? Он же Косой Рене, бандит и безобразник?

– Кхм! От вас чёрта с два что-то утаишь, любезный.

– Бросьте, – дантист легкомысленно махнул рукой, – не валяйте дурака. Это же не Столица, а Верхний Тудым; тут убийства с помощью колдовства – большущая редкость. О них потом говорят месяцами, о них пишут в газетах, о них шепчутся дамочки в салонах, и, само собой, мои клиенты тоже любят поболтать. Роберт Фолт – колдун! Ха! Обычно люди вроде Фолта кичатся своими способностями ровно так же, как своими мотоповозками, любовницами и шикарными домами. А тут... – Юск покачал головой. – Кто бы мог подумать.

– Так вы знаете эту историю?

– Фигаро! Её знает каждая дворовая собака! И, разумеется, жандармы с газетчиками, что означает – вообще все. Жандармы своё слово уже сказали: самозащита. Инквизиция Фолта не задерживала, стало быть, у Оливковой Ветви к нему претензий тоже нет. Остаётся Департамент. Но я так и думал, что ДДД пошлёт сюда своего представителя с какой-нибудь ерундой, вроде просроченной лицензии. Поэтому совершенно не удивился, увидев вас.

– Да вы, однако, горазды в применении дедуктивного метода! – Следователь рассмеялся. Они чокнулись и выпили, тут же закусив огурчиками, и Фигаро почувствовал, что центр его душевного равновесия, наконец, сместился в центр желудка, где ему было самое место. – Что вам вообще известно про этого Фолта? Он, насколько я знаю, фабрикант?

– Папаша его был фабрикант. – Дантист достал из кармана стеклянную баночку с зубочистками, ловко вытряхнул одну и воткнул себе между передних резцов. – А сам Фолт живёт на дивиденды; у него пай в концерне Леммов. Шахты-то он давно продал, а что про контрабанду говорят – не верьте. Здесь не Чернополынь и не Визовице; местные контрабандисты товар гоняют эшелонами, и при этом они – вполне себе уважаемые люди, входящие в высший столичный свет. В Верхнем Тудыме они даже не живут. Но Фолт богатый человек, факт. Его отец настолько выгодно продал своё дело, что теперь ни самому Роберту, ни его сынишке работать не придётся до глубокой старости. Если, конечно, и первый и второй до этой самой старости дотянут.