Аховмедская святыня
Шрифт:
— Партнерство «Гудьир и сыновья». Плащи из вулканизированного каучука модели «Макинтош». Высокая прочность, удивительная эластичность, хорошая защита от дождя. Истринская 43, рядом с бакалейной лавкой.
— Высокая прочность, — хмыкнул орчук, — а эльфиец у него кусок оттяпал.
— Ну не против же оружия. Еще неизвестно, каков там нож был, тоже надо будет посмотреть.
— А откуда вы знали, что в этой газете весть о них будет?
— Внимательнее надо быть, Мих. Ты вот за мной газеты читаешь?
— Читаю, — напрягся полукровка, чувствуя, что его
— А меж тем «Гудьир и сыновья» уже с месяц в каждом номере объявление дают. Называется рекламная кампания.
Мих сурово насупился, но чего тут ответишь? Прав Витольд Львович. Сам орчук постоянно читал только любопытное, что по нраву ему. А Меркулов вон, не для собственного удовольствия каждое утро вдоль строк рыщет, все запоминает, светлая голова.
— Тогда прямо сейчас мы отправимся на Истринскую. Благо, в центре.
Хозяин взмахнул рукой, но вопреки ожиданиям к ним подкатил одноместный кабриолет с закрытой крышей. Орчук не знал, какой надо обладать задницей, чтобы поместиться на таких крохотных козлах, но у возницы, вроде, получалось. Кстати, о последнем. Слишком уж хорошо одет для наемного ваньки, да и лошадь у него добрая, с толстыми бокам, вся лоснится. Тем паче, на подобном экипаже много не заработаешь, сейчас все больше компаниями ездят, а не в одиночку.
Все-таки служба в ведомстве оставила свой след на рассуждениях. Прав оказался Мих, видит Господь, прав. Высунулась сначала румяная и знакомая физиономия полицмейстера, а следом заторопился появиться и он сам.
— Витольд Львович, хорошо, что застал, — блеснули на солнце очки Петра Андреевича, — боялся опоздаю. В учреждении поговорить с вами не удалось, а очень хотелось. Сами понимаете.
— Конечно, Ваше высокородие, что вам угодно? — спросил Меркулов, а правую руку, с клочком плаща, тихонько так в карман засунул.
— Давайте не на бегу, не люблю так, вон ресторация, можем посидеть, спокойно все обсудить, — кивнул он на злосчастный «Серебряный якорь».
— Видите ли, Ваше высокородие…
— Я плачу, — круглолицый полицмейстер проявил неожиданную твердость, — и не спорьте, не спорьте. Пойдемте. Арсенька, экипаж на другую сторону поставь. Михайло, вы не отставайте.
Последней фразой Петр Андреевич неожиданно вырос в глазах орчука так сильно, что встал в один ряд с немногословным Константином Никифоровичем. Все же их, полукровок, да еще и с ордынской кровью тут мало кто жаловал. Более того, Его высокородие предложил отобедать (на Меркулова в этом отношении надежды совсем никакой, готов с пустым брюхом весь день скакать), и пусть к заведению этому после того случая Мих симпатий не питал, однако не мог не отметить, что кормят тут отлично.
Заняли они два столика, точнее господа сели за один, а Мих придвинул к ним второй. Заметил, что намного расторопнее стали халдеи. Только им слабого вина принесли для аперитиву, тут же следом подали легкие закуски: язык говяжий, ветчину, пирожки разностные. Меж едой и разговор спокойнее пошел.
— Под Александром Александровичем кресло шатается,
— Я все спросить хотел, Ваше высокородие…
— Полно, Витольд Львович, — прервал его собеседник, — можно просто Петр Андреевич, одному делу служим, по одному ведомству проходим.
— Так вот, Петр Андреевич, я все спросить хотел, что за ограбление? Чего похитили ценного?
— Да в том вся и странность, что преступники попались хм… своеобразные. Будто шальные по музею пробежались, а ведь там богатств хватает. Взять тот же скипетр первого из рода славийских царей или тиару императрицы Елизаветы. А ведь все там же, в соседних залах. Конечно, попадалось порой что ценное, то же Перо-вольница, но в основном так, — Петр Андреевич махнул пухленькой ручкой.
— Действительно странно.
— Это лишь начало. Сразу же после описи пропавшего, пожаловал в полицмейстерство сам великий князь и наказал найти и вернуть все в ближайшее время. Грозил, что в случае чего, передаст дело жандармерии. Хотя какой интерес у третьего отделения к ограблению? А потом этот пожар… К слову, там и оставалось всего ничего, украденное почти полностью уже перенесли к нам на склад.
— Но как я понимаю, после пожара великий князь не перестал гневаться.
— Более того, у меня сложилось впечатление, что даже найди мы виновных, это не улучшило бы общего настроения великого князя. Понимаете, к чему я веду?
— Из Императорского музея похитили нечто ценное, возможно, даже не в материальном плане — нахмурился Витольд Львович, — а после, когда обнаружили украденные вещи, преступники имитировали пожар.
— Иными словами, замели следы, — кивнул Петр Андреевич.
— Будто бы та самая вещь была уничтожена в пожаре.
Мих, к тому моменту начавший слушать так внимательно, что позабыл о пирожках, вдруг забылся, увлекаемый запахом заливного поросенка. И смог вернуться в разговор двух господ только после того, как ему положили сие великолепие на тарелку.
— Я высказывал свои мысли Его превосходительству и коллегам, но особого успеха не имел, — грустно вздохнул Петр Андреевич, пробуя поросенка, — тем более, думается мне, не все в ведомстве заинтересованы в успехе раскрытия ограбления.
Он замолчал, немного закусив, а после, поняв, что Витольд Львович не намеревается задавать вопросов, продолжил.
— Именно, по этому поводу я и хотел с вами поговорить. Знаю, что вы много общались с Константином Никифоровичем, он любимец Его превосходительства… — полицмейстер выждал паузу, отерев уголки рта салфеткой, и вновь потерпел поражение. Спокойствию и терпению Витольда Львовича можно было позавидовать, — но вряд ли вы знаете, что он частый гость в доме Аристовых.