Академия тишины

Летова Ефимия

Анна? Открыла, мне?

Но думать некогда, я толкаю дверь и захожу внутрь. Если призрак и был здесь секунду назад, то благополучно успел сбежать.

Ну и ладно. Я смотрю на безмятежно спящего Энтони и сама себе окажусь призраком, неслышным, нереальным, бесплотным. Хорошо Анне — она уже не никогда не почувствует боль. А я…

Энтони открывает глаза и резко садится на кровати, смотрит на меня в упор, похоже, не понимая до конца, проснулся он, или я явилась к нему во сне. Да уж, такого явления он явно не ожидал…

В темноте он не может увидеть, какая я измученная и бледная,

многочисленные кровоподтёки на коже, сеточки лопнувших сосудов, и он улыбается, встаёт, обнимает меня, целует лицо и волосы. Лоб, нос, щёки, скулы, губы. Пальцы проходятся по спине, плечам, касаются голой шеи, мягко, ненавязчиво соскальзывают на грудь. Наверное, надо его оттолкнуть, как-то дать понять, что я пришла совсем не за этим, но странное оцепенение охватывает все мое тело, и одновременно я чувствую каждое прикосновение особенно остро, будто я вся обратилась в один обнажённый нерв.

У Энтони нет соседа, одна из многих дарованных ему привилегий.

Платье падает на пол, а я всё ещё не до конца понимаю, что происходит, зачем это происходит, и что я должна делать.

…И я его не отталкиваю.

В конце концов, оно всё равно бы случилось, рано или поздно, а я… я даже не знаю, сколько времени мне осталось.

Глава 28

Воровато оглядываясь, проскальзываю в незапертую аудиторию.

Никого.

Пусто.

Тихо.

Та редкая, редчайшая ситуация, когда я осталась одна на законных основаниях: пятница, мои мальчики (внутренний Джеймс нервно икает и набирает воздуха в грудь для очередного ехидства) ушли на предканикулярный мальчишник, а заведённый мною и ставший почти уже традиционным "девичник" я решила прогулять.

А что? Сама установила, сама и отменяю для себя в единоличном порядке. К тому же сегодня девчонки явно соберутся не в облюбованной ими нашей с Мэй комнате, потому что Мэй в последнее время почему-то чувствует себя довольно неважно, после ужина приходит к себе и спит, завернувшись в одеяло, как зимующий барсук. Зато когда ложусь спать я, она обычно встаёт и бродит по комнате со своими потусторонними разговорами, но вообще-то я уже привыкла и почти не обращаю на неё внимания.

Ходит и ходит.

Болтает и болтает.

У Габриэля в комнате своё привидение, у меня своё. И моё хотя бы в душе за мной не подглядывает.

Конечно, по-хорошему с Мэй надо бы поговорить, но когда для разговоров в сутках выделен всего один час, не очень-то поболтаешь по душам. В это заветное время всегда находилось множество других очень и очень важных дел и разговоров. Если методика нашего обучения и способствовала учебно-магическим достижениям, установлению дружеских связей она исключительно препятствовала.

Надеюсь, никто меня по пути сюда не заметил. Интересно, почему в Академии так часто не запираются аудитории..? Администрация настолько доверяет студентам?

Впрочем, что такого особенного могут устроить студенты в пустой аудитории? Ну, выпьют чего-нибудь запрещённого, ну, отношения повыясняют в сторону драки, пьянки или в романтично-горизонтальном виде, ну, потренируют какую-нибудь подсмотренную в столице магическую гадость, подумаешь!

То магическое плетение у больного в королевском замке… Тогда,

с адьютом, я не смогла его повторить, а он не стал давить на меня, тем более, что пора было возвращаться в Академию. И я искренне радовалась этому всю дорогу обратно, и всю последующую неделю, но вот сейчас…

Сама не знаю почему, но я не преминула воспользоваться возможностью уединиться, хотя раньше наоборот — тяготилась одиночеством и молчанием. И вот я здесь, и из всего богатства возможных заклинаний для тренировки пытаюсь воспроизвести нечто очевидно опасное, вредоносное, то, что мне никогда не должно пригодиться в жизни, то, чего делать вообще никому и ни с кем не надо.

Еще раз оглядываюсь, прислушиваюсь, выглядываю в коридор, плотно прикрываю за собой дверь.

Снимаю плащ, подумав, на всякий случай сбрасываю туфли и стягиваю облепившие ноги брюки тоже. Если рубашку подпалю немного, не страшно, а вот возвращаться светлым летним вечером без штанов — удовольствие сомнительное. Сажусь на колени на пол в центре пустой тёмной аудитории, немного ёжась от соприкосновения с холодным камнем. Закрываю глаза, мысленно воспроизвожу в памяти сложный узор.

Секрет в том, что магия буквально разлита в воздухе вокруг нас, она внутри каждого из нас, пронзает нас мириадами невидимых тончайших лучей. В тот день, когда у меня пробудился дар, я сначала подумала, что сошла с ума — даром, что ещё ребёнком была, даром, что так или иначе знала о людях, им обладающих. Ощущения от мира, внезапно ожившего и засиявшего, были непередаваемо острыми. Пространство вокруг вспыхивало и переливалось огненными струнами, но Джеймс — хотя тогда я и не знала, что это он — успокоил меня, сказал, что это нормально, что так бывает… Потом я училась не замечать этот свет, насыщенную многослойную структуру окружающего меня мира, хотя иногда она всё же проталкивается сквозь плотно сомкнутые веки обыденности — особенно, когда звучит хорошая музыка.

Я научилась видеть магию мира только тогда, когда хочу её видеть, когда она нужна мне. Вокруг всегда есть всё необходимое для создания любого из заклятий. Вопрос лишь в том, что внутри.

Нужны только знания и навыки. И упорство в их освоении. И сила. И…

Сплетаю узоры в цельную переливающуюся ленту, наполняю их силой, словно питаю собственной кровью. Чувствую, как лопаются сосуды — потом на коже проступят лиловые синяки, ну да ничего страшного. Так происходит всегда, я готова к этому, но всё же сейчас, в случае с этим заклятием, чувствуется явное отличие. Эти серо-зелёные и оранжевые плетения, особенно серые — то, что заставляло гнить заживо человеческую плоть — словно тянут заживо жилы.

Мерзко.

Чуть помедлив, разрываю оранжевые сгустки — мне не нужно долгоиграющее заклинание, да и их структуру не поняла до конца, не тот уровень знаний и умений. Становится немного легче, но только самую малость. Спустя мгновение мне уже кажется, будто жадные серые нити присосались ко мне, как оголодавшие многолапые твари. Клопы, например. Или кто похуже.

Но чтобы клопы смогли свалить с ног — сколько их должно быть? А здесь всего одна нить магического плетения, снять которую было предложено нам, студентам первого курса!