Академия тишины
Шрифт:
Может быть, чуть позже…
Королевскую семью вживую видели очень редко. Есть ряд праздников, по большей части общегосударственного масштаба, а также религиозных, на время которых она нарушала своё уединение и выходила "в народ" — под народом в данном случае подразумевался достаточно узкий круг избранных, высокопоставленных, знатных, родовитых и прочее. Во всё остальное время связь Гриона Тарольского и его подданных осуществлялась через разветвлённую и отлаженную систему более или менее приближённых к нему посредников.
Хотя историю и прочие предметы, где надо больше пассивно слушать, чем что-то делать, я никогда
— Основатель Академии Джонатан Оул, по сути, никакую Академию не основывал, — задумчиво говорил адьют, а я невольно поражалась тому, насколько звучный у него голос, если столь отчётливо доносится даже через плотную кожу маски. — Он добровольно отказался от голоса и от слуха, и, погрузившись в медитацию, уйдя внутрь себя, добился небывалых успехов.
— А каких именно?
Адьют неопределённо качнул головой. Он не любил, когда его перебивали.
— Исследования именно сэра Оула были подчинены преимущественно его собственной жизни, его телу, он не был амбициозен, и жизни других людей мало его волновали. Тем не менее, именно его можно назвать первым выдающимся магом смерти. Оул мог погружать людей и животных в длительный и краткосрочный стазисы, владел всеми четырьмя стихиями одинаково легко, мог состарить любую материю, снять практически любое наложенное заклятие и сделать так, чтобы наложенные им заклятия снять никто не мог. Поднимал мёртвых, разумеется.
— Но жизнь не возвращал? — снова не удержалась я.
— Нет, — коротко ответил адьют. — Среди двенадцати первых последователей Оула вскорости произошёл не то что бы раскол… скорее, разделение. И та, и другая шестёрка магов использовала методику Оула — отказ от речи и слуха, но маги достигали различных результатов по причине того, что данная им сила изначально была разной природы.
— Маги жизни и маги смерти? — тихо спросил Вейл.
— Верно, — адьют явно собирался продолжить, но вдруг тишину нарушила Мэй: её дрожащий голосок прозвенел неожиданно громко, отчего она залилась краской от шеи до самых корней волос:
— Пр-ростите, отказ от речи и… слуха?
Мы с Леном тоже выжидательно замерли.
— Совершенно верно, — спокойно ответил адьют. — Первый курс Академии предполагает безмолвие адептов. Второй — тишину. Разве вам не рассказывали?
…Нет, нам ничегошеньки не рассказывали. Демоны! Как мы должны будем учиться, если нас лишат даже возможности слышать?! Демонов Джонатан Оул с его новаторским подходом к образованию…
Мы сидели в пустующей допросной — скорее всего потому, что здесь было безлюдно и тихо — оставалось только порадоваться тому, как мало в нашей стране не законопослушных граждан, но порой мне казалось, что адьют просто постепенно решил приучать нас к этому неуютному местечку.
— Несмотря на то, что маги жизни с самого начала ставили перед собой крайне высокую и благородную цель, они никогда не гнушались никакими средствами для достижения оной. Именно из-за их экспериментов с… — адьют позволил себе небольшую паузу, — с живым материалом королевская власть вскоре обратила внимание на немногочисленную коммуну Джонатана Оула и стала разбираться
— Так он до сих пор жив?! — благоговейно прошептал преданно внимающий адьюту Лен.
— Адепт Вейл, не говорите глупостей, с тех пор прошло три сотни лет, это попросту невозможно…. Так или иначе, но Тарольская королевская династия обратила внимание на последователей Оула. И эти взаимоотношения отнюдь не были простыми.
Мужчина замолчал, а я неожиданно посмотрела на его обтянутые тончайшей телячьей кожей кисти рук. Пальцы слегка подрагивали, и, похоже, он был не в силах справиться с их неритмичным тремором. Неужели маска всё же вынужденная мера, а не желание сохранить инкогнито?
Мне стало неприятно и захотелось прервать молчание.
— Не были простыми для кого?
— Для обеих сторон, — уклончиво отозвался наш добровольный лектор. — Ряд магов… не пожелал завершить свои противные небу и человечеству эксперименты и взять ответственность за уже содеянное, так что они понесли заслуженное и довольно суровое наказание. При этом они сопротивлялись и… мстили. Семья Гертина Тарольского, сына основавшего этот дворец Гратриха, пострадала, его жена и дочь погибли.
Мы удивлённо переглянулись. Я, конечно, знатоком истории не была, но вряд ли забыла бы столь чёрную её страницу.
Королева и принцесса погибли в результате стычки со вздорными магами?! И эти маги не просто не были развеяны на ветру — может быть, и были, кстати — но королевская династия поддержала и продолжает три столетия поддерживать существование Академии, основанной соратниками убийц?
***
В отличие от довольно-таки путанных и не всегда определённых рассказов, практика была более чем конкретна. Нам показывали магические плетения — причём чаще всего даже не объясняя подробно суть и предназначение заклинания. В первые три выезда мы должны были просто распутать или уничтожить их. В случае затруднений адьют помогал нам или подсказывал, но делал это с очевидной неохотой. За работой трех адептов следил, пристально, внимательно, я чувствовала кожей его оценивающий и холодный взгляд, который отчего-то полностью выбивал меня из состояния душевного равновесия, так что нередко магические нити предательски лопались, и приходилось их сперва тайком восстанавливать, а потом возвращаться к первоначальной задаче. Это было непросто. В Академии я привыкла к учебному, то есть так или иначе немного сниженному формату нагрузки, тогда как здесь всё было по-настоящему.
В четвёртый выезд — предпоследний перед летними каникулами и началом обучения на втором курсе — мы отправились не по проторенной дорожке вниз в подземелье королевского дворца, а напротив, узкой и тёмной лестницей поднялись наверх. Мне показалось, что наш путь вёл гораздо правее изначально намеченного пути, но этого быть не могло — тогда мы бы оказались в личной королевской башне. Интерьер лестницы и небольшого узкого коридора был донельзя строг — никаких ковров под ногами, никаких картин на стенах.