Академия Высших: студенты
Шрифт:
– Потому что я не хочу вступать с ней в ментальный контакт, – ответила Сигма, уже понимая, что это только формальный ответ и декан, скорее всего, станет расспрашивать дальше. Но он не стал.
– Жаль, что ты не доверяешь своему куратору. Надо будет заняться этим вопросом, – сказал он. – Ты помнишь, что надо делать?
Сигма кивнула и посмотрела в глаза декану. И исчезла. Снова, как тогда, не успев ничего понять, потому что способность соображать к ней вернулась только когда она открыла глаза. Минуту она сидела и просто хлопала глазами, осматривалась, словно вспоминая, что это вообще такое – материальное существование.
– Все? Я могу идти?
– Скажи, а почему тебе захотелось починить эту разбитую панель?
Сигма вопросительно посмотрела на декана.
– Потому что она выглядела… неправильно.
– Деструктор говорит, что разрушенная вещь выглядит неправильно? Странно это слышать.
Сигма задумалась.
– В его разрушении не просматривалась польза. Бессмысленное разрушение ничем не лучше бессмысленного создания.
Декан кивнул.
– Ты права. Но почему же тогда тебе не захотелось вернуть гармонию, доломав этот предмет до конца?
– Не знаю, – призналась Сигма. – Я ведь не знаю, что это такое. Сначала я думала, это просто солнечные часы, но они не имеют отношения ни к часам, ни к солнцу. Мне кажется, что это не просто скульптура, а что-то другое. И механическое разрушение может сделать хуже… – Сигма замялась в поисках подходящего объяснения. – Это как, знаете, если сухожилие отрывается, оно уходит вглубь мышц и найти его очень сложно. Там тоже есть какая-то сила, какой-то поток, – Сигма вздохнула. – Может быть, он бы не ушел внутрь, а выплеснулся наружу. На нас.
– Да, ты верно предположила, – кивнул декан. – Образно говоря то, что ты называешь часами, закрытый кран.
– И мы его открыли? – тихо спросила Сигма, чувствуя холодок между лопаток.
Декан улыбнулся.
– Нет, конечно, это не в ваших силах. Но вы его… хм… отыскали. Отмыли. Сбросили ветошь, валяющуюся на нем. И теперь его может увидеть любой.
– Но если мы не можем его открыть, то чем это плохо?
– Ничем, если вы его отыскали по собственной воле. А не по воле того, кто сможет его открыть.
– Что? Чьей воле? Нет! – Сигма отчаянно замотала головой.
– Конечно, нет, я же видел, – декан протянул руку и похлопал Сигму по ладони. – Ничего страшного не случилось, вы ни в чем не виноваты. Можешь идти. И кстати, – он взял один из листов бумаги, свернул в кулек и высыпал туда печенье, – забери, тебе сейчас нужно.
Глава 20. Жизнь Высших
Сигма сидела на кровати, жевала печенье и думала над словами декана. И чем дольше думала, тем больше понимала, что он говорил неправду. Или не всю правду. Или даже намерено отвлекал ее внимание от правды.
Ведь если ничего особенного не случилось, то зачем тогда Сигму вытащили среди ночи из постели и потащили к декану? Почему нельзя было подождать до утра? Из-за того, что она «отряхнула ветошь» с какого-то крана? Ерунда. Кран, скорее всего, они все-таки открыли. Или хотя бы магистральный вентиль.
Сигма вздохнула. Как все сложно и не с кем обсудить! Почему здесь нет Мурасаки? Почему она не может хотя бы написать ему? Было бы здорово хотя бы спросить, получил ли он свитер? Понравился ли он ему? Носит ли? Она попробовала представить Мурасаки в свитере, но ничего не
Сигма решительно прогнала воспоминания. А то сейчас она уплывет, даст волю чувствам, разрыдается, уснет, а разговор с деканом забудется.
Сигма достала блокнот и карандаш, записала слова декана и свои ответы. Нет, совсем не похоже, что этот «кран», как его называл декан, был чем-то незначительным. Больше похоже, что эта штука в парке была чем-то важным и ее разбили намеренно, чтобы ей никто не мог воспользоваться. Что же она делает?
И потом, если они с Гамаль и Айном всего лишь сняли маскировку, то таким великим и могучим Высшим, как Эвелина и декан, не составит никакого труда вернуть все на место. Да, кивнула Сигма своим мыслям. Может быть, в ближайшие дни стоит наведаться в Закрытый сад. Если прекрасная зеленая панель снова покрыта трещинами и никого к себе не подпускает, значит, декан говорил чистую правду. А если нет – значит, декан только делал вид, что ничего серьезного они не натворили. Но совершенно непонятно, зачем надо делать этот вид с ними, второкурсниками, которыми еще толком ничего не умеют и не могут. Лучше было бы объяснить, в чем их вина, показательно наказать и запретить повторять остальным. Но нет, этого не случилось. Сигма покачала головой, возражая самой себе. Не ночью же устраивать такие мероприятия! Все может произойти завтра, то есть сегодня утром. Соберут студентов, устроят публичную порку виноватых. Сигма зевнула. Ладно, что будет – то будет, а пока надо поспать пару часов, а то на занятиях она не сможет связать двух слов и без всякой порки.
В дверь постучали. Сигма не успела сказать «да» или «нет», как дверь распахнулась. Включился свет. На пороге стоял Айн. Полностью одетый, даже в куртке.
– Ты знаешь, что ты нам всем устроила? – рявкнул он.
– Хочешь печенья? – спросила Сигма и протянула ему кулек.
Айн шагнул в комнату.
– Дверь закрой, – сказала Сигма.
Айн подошел и заглянул в кулек. Потом снова посмотрел на Сигму.
– Ты что, думаешь купить меня печеньем? Как ребенка?
Сигма пожала плечами.
– Зачем мне тебя покупать? Что такого ужасного тебе устроила Эвелина? Ментальное сканирование сегодняшнего вечера? Ты же не умер от этого!
Айн с негодованием смотрел на Сигму.
– Ты бы еще сказала «всего лишь ментальное сканирование»!
– Первый раз, что ли? – спросила Сигма.
Айн сник, взял стул и придвинул его к кровати Сигмы. Сел, протянул руку к печенью. Сигма отдала ему кулек. Айн положил в рот сладкий ромбик и быстро прожевал. Потянулся за другим.
– Откуда у тебя печенье?
– От декана.
Айн чуть не поперхнулся.
– От декана? Что ты у него делала?
– Я отказалась давать доступ на ментальный контакт Эвелине, поэтому она передала меня декану.
Айн еще раз посмотрел на печенье. Потом на Сигму. На лице Айна читалось непонимание. Декан, который угощает студентов печеньем, явно не вписывался в мировоззрение Айна. Как и студентка, которая отказывается выполнять приказы куратора.
– Что ты как маленький, честное слово? – не выдержала Сигма. – Я не пущу Эвелину в свою голову, никогда и ни за что. Я не уверена, что Эвелина не причинит мне вреда.