Актриса
Шрифт:
— Единственная просьба, найди что-нибудь с небольшой кухней, на рестораны и бары…
— Я знаю одно неплохое место. Договорились.
Больше в этот вечер мы ни о чем не разговаривали.
Стол был голодный. И мои старшие родственницы затеяли жарить картошку, чтобы накормить (хотя бы) Таю и меня. Максим всегда хотел есть, так что он включался в любую еду автоматически.
Зато виски и водка лились рекой, все привезли с собой по бутылке. Надеясь, что… К десяти вечера у меня уже плескалось в голове и я начал всех фотографировать — на память. За Таей ухаживал Оскар. «Моя лапка, — говорил он, — что тебе налить?» Тая перепила его легко.
Потом Георгий, я и Максим позировали
К часу ночи все еще прощались в дверях, обнимались и обещали друг другу — всё.
Максим уснул на том же диване, на котором сидел, не раздеваясь. Нам отвели небольшую комнату с готическим потолком под наклоном, в центре которого было окно и над головой темнел космос, из которого по-прежнему шел дождь. Столбы держали уличные фонари, подсвечивающие капли дождя на стекле, — все было весьма романтично и эротично. «Дождь в декабре». Плохое название.
Я знал, что это будет испытательная ночь. Я еще не был с ней после урологической новости… Тая раздевала меня, так как я был без сил после тридцати шести часов неспанья. Кроватная рама стояла в нише, у окна. Впечатление, что дождь падал прямо на лицо. Но повисал на невидимой преграде. Оставаясь висящим там. Как будто на сетке.
— Как вам ваши родственники? Я очень волновалась, чтобы вам понравилось.
— Очень трогательно, мы столько лет не виделись.
— Они, по-моему, вас очень любят, но выражают это по-разному.
— Кто вам больше понравился?
— Георгий, такой представительный, как патриарх. Вы поедете к ним в гости?
— Обязательно.
— Его жена говорила, что они очень стесняются своего жилья…
— Когда я приехал в Америку, у меня не было денег даже на еду… Они хотя бы не голодают. Правда, не считая сегодняшний вечер!..
Тая улыбнулась в темноте. Мы как бы нехотя, словно совсем чужие, обнялись. Ее мягкие губы стали скользить по моей груди. Она была в лифчике и как всегда низко сидящих трусиках-бикини. Ее пышные волосы шептались по моему телу, лаская его. И обвивая, как…
Я сжимал ее грудь, не расстегивая лифчик. Губы спускались к моему поясу постепенно. Я знал, что не смогу в нее войти. Мне будет мешать мысль, преграждать. Я буду думать о… Она раздела меня догола. И губами обхватила головку члена. Язык скользил по уздечке. Ее голова делала поступательные движения. То обхватывая его всего, то почти отпуская. То обхватывая снова, то… Я закрыл глаза и дал накопленному вырваться наружу. Но напряжение не спало. Высвободившись, я пошел в ванную. И, к моему полному изумлению, снова увидел длинно тянущиеся нити вниз.
С утра мы сразу сняли очень уютную пансионатную квартиру, там даже была маленькая кухня, вернее, подобие ее, с электрической плиткой. Мы могли сочинять хотя бы завтраки. Я привез коробки чая «Earl gray». «Германика», так называлось бюргерное заведение, находилось почти в самом центре города. Недалеко раскинулся великолепный парк, через который прошедший попадал в «старый город» с каменными улочками и огромным количеством увеселительных заведений. А рядом находился драматический театр «Spielhause», единственное слово, которое актриса знала по-немецки. Она была рада, что мы живем вблизи театра. В норковой шубе Тая ходила вокруг цилиндрического здания театра, рассматривая афиши. Но зимой не было театрального сезона, и театр стоял закрытым.
После осмотра мы отправились в Национальную галерею, где, к моему удивлению, оказалось большое количество работ Кандинского. Гораздо больше, чем оных осталось в Империи. Где он имел
Зимой моя депрессия начиналась с новой силой, и я не знал, как ей сопротивляться.
В немецкой аптеке я купил презервативы. Предчувствуя, что все равно мне придется с ней этим заниматься.
На следующий день был назначен поход в бани. Немецкие бани (как и австрийские) я обожал. Это было патрицианское удовольствие, заимствованное у римлян. Они включали глубокий бассейн, паровые сауны, сухие парные с колодезной водой в мраморных углублениях, куда сразу надо прыгать после того, как выскакиваешь раскаленный и распаренный — после сауны.
Немецкие бани были голые, нельзя было одевать дамам даже бикини, и мне становилось интересно, как справится с этой задачей Тая. Она любила бани. Ах да, забыл сказать, они были смешанные.
Собралось человек десять родни, и мы поехали на двух машинах в пригород. С одной из молодых родственных пар приехала их приятельница. Которая отличалась высокой большой грудью. Тая была единственная, кто попросил махровый халат. Служитель почтительно принес ей заказанное. Мы разделись и вышли все голые в общий зал. Меня всегда поражали выточенные, вылепленные тела немок. Уже рожавшие женщины — с тонкими талиями, прекрасными задами и высоко вверх торчащими грудями. Впечатление, что Бог отливал их тела из тонкого человеческого металла, а не слабой податливой кожи.
Перед самым входом в паровую сауну нужно было снять халат. Тая прикрыла верх груди и нижний треугольник полотенцем. Ее тело уже начинало трогаться, и она не хотела это показывать публике. Зная, что ее будут рассматривать. Мы сели все на одной стороне маленького амфитеатра, она — на противоположной. Вошла мастер церемонии с фигурой богини и телом молодой девочки, хотя ей было под пятьдесят. И начала свои волшебства, поливая угли различными эликсирами, разгоняя благовония в воздух. «Заход» длился десять минут, никто не мог входить или выходить. Немцы-эсэсовцы почему-то запротестовали, что я разговаривал с Максимом. Я не знал, что в бане надо молчать. (В конце концов, это были не газовые камеры.) Я попросил Оскара перевести, чтобы они пошли на… Тая улыбалась с противоположной стороны. Ее грудь открылась. Когда мастер церемонии закончила свои священнодействия, раздались аплодисменты. После чего все побежали прыгать в ледяные бассейны и мраморные углубления. Охлаждаться. Для циркуляции крови. Мы сидели с Максимом, завернутые в полотенца, и лениво разбирали проходящих мимо дам на непонятном для них языке. Дамы улыбались вежливо и кивали, проходя мимо. Немки были похотливы, но классичны. В своей похоти. В холодном бассейне рядом со мной плавала, на сей раз голая, мастер церемонии, которая говорила по-английски. Она оказалась бабушкой! Я еще раз поразился «физике» немецких тел. И с нескрываемым восхищением смотрел на ее бедра, живот, тело. По-моему, ей это нравилось. Мне тоже…
После мы пили пиво, а Тая — джин-энд-тоник, полулежа на плюшевых диванах.
Возврат к природе: все ходили, в чем были рождены. В своей коже. Тела дышали, поры открыты, и аромат чистой плоти витал в воздухе.
Галерейщик Оскар широким жестом пригласил всех вчера в бани: угощал, поил, а потом, когда настала пора расплачиваться, половину счета сбросил на меня. (Хорошо, что с собой была кредитная карточка.)
Вечером все нанесли визит Георгию и прекрасно провели вечер. Ночью мы лежали и согревали друг друга телами, так как батареи автоматически выключались в полночь и до утра больше не грели. Экономия. Коммунизм есть… плюс электрификация всей страны. Немцы, как ни странно, не хотели коммунизма.