Аль-Амин и аль-Мамун
Шрифт:
— Моя жизнь — в руках эмира верующих, — покорно сказала Маймуна. — Но видит бог, мне больше нечего добавить к этим словам.
Глава 63. Чудесный дар провидца
Аль-Амин хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге привести главного придворного прорицателя. Слуга вышел, а аль-Амин предложил Маймуне, стоявшей перед ним со склоненной головой, сесть напротив. Девушка не догадывалась, что Сельман и есть главный придворный прорицатель. Она уже давно не видела его и полагала, что он либо погиб, либо отправился в Хорасан вслед за Бехзадом. Спустя некоторое время появился прорицатель Садун в огромной черной чалме, облаченный в длинный халат, из-под которого виднелась бледно-желтая
Садун приблизился к эмиру верующих, поздоровался и замер в ожидании приказаний. Он украдкой осмотрел присутствующих и заметил Маймуну с Зубейдой. Затем взгляд его остановился на свитке, лежавшем перед аль-Амином, и он тотчас признал в нем то самое письмо, которое когда-то вручил от Бехзада Маймуне. Садун сразу же смекнул, зачем его вызвали сюда, но постарался ничем себя не выдать. Аль-Амин приказал прорицателю сесть, но ни перегородка, ни занавес не отделяли его от женщин. Садун, не отрывая глаз от пола, опустился на колени в том месте, где ему повелел халиф.
— Прорицатель Садун, — обратился к нему аль-Амин. — Я призвал тебя к себе, чтобы ты открыл нам, какие тайны прячет в своей душе эта девушка. Мы уже задавали ей вопросы, но она ни в чем не призналась. Тогда мы пригрозили ей, что призовем на помощь тебя и твой дар. Так поведай нам все, без утайки…
Зубейда сидела молча, пристально всматриваясь в прорицателя. Она еще не имела случая убедиться, какими способностями наделен этот провидец, и согласилась позвать его лишь с единственной целью — припугнуть Маймуну. Может, девушка и сознается, устрашившись всеведущего мага. Садун тем временем раскрыл лежавшую у него на коленях книгу и попросил, чтобы ему принесли пылающую жаровню, наполненную углями из обожженного масличного дерева, утверждая, что лишь тогда он сможет что-либо сказать о девушке. В халифском дворце этого дерева имелось в достатке. Садуну немедленно принесли серебряную Жаровню, похожую своей формой на курильницу, и поставили перед ним на подносе. Прорицатель углубился в чтение книги, беспрестанно бормоча непонятные слова, а все присутствующие в это время хранили молчание. Затем он извлек из кармана кусочек ароматной смолы и, бросив его на раскаленные уголья, потребовал кубок с водой, который тотчас же ему подали. Садун взял кубок большим и указательным пальцами и долго всматривался в воду. Потом он попросил у халифа, чтобы Маймуна приблизилась к нему и положила свою руку на книгу. Девушка ни жива ни мертва подошла к прорицателю и коснулась рукой книги. Он взял ее за другую руку и стал изучать линии на ее ладони. Затем он разрешил ей отнять руку от книги и сесть на прежнее место, а сам принялся что-то шептать над книгой. Наконец он улыбнулся широкой торжествующей улыбкой, покачал головой и, взглянув на аль-Амина, возвестил:
— Воистину, эта девушка может рассказать о многом, что интересует эмира верующих!
От такого пророчества Зубейда презрительно рассмеялась, потому что для нее это были одни пустые слова. Прорицатель разгадал мысли Зубейды, он искоса, избегая встретиться с нею взглядом, посмотрел на нее и сказал:
— Я произнес эти слова не для того, чтобы обмануть вас или ввести в заблуждение. Этим я хотел вам поведать, что, хотя эта девушка и приведена сюда как рабыня, она не простолюдинка, а дочь знатного и достойного человека.
— Если ты так уверен в этом, — прервала его Зубейда, — то скажи напрямик, кто она.
— Могу ли я сказать это в ее присутствии? — осведомился Садун.
— Говори, — разрешила Зубейда.
Садун снова заглянул в кубок с водой и, посмотрев прямо в глаза Зубейде, ответил:
— Она
При этих словах лицо девушки покрылось мертвенной бледностью, а по телу ее пробежала дрожь. Аль-Амин торжествующе посмотрел в сторону Зубейды, искренне радуясь удаче прорицателя. Он заметил, что мать его крайне удивлена, но пытается всеми силами скрыть это.
— Может быть, в твоих словах и есть доля правды, — согласилась Зубейда и протянула руку к письму Бехзада.
— Скажи, что в моей руке? — спросила она, указывая на бумажный свиток.
— Письмо… — последовал ответ Садуна.
— Да благословит господь твой великий дар! — расхохоталась Зубейда. — Это знают даже маленькие дети. Но ведь ты главный прорицатель, так скажи, что в нем написано.
— Госпожа, твое неверие в мой дар отзывается болью в сердце, — вздохнул Садун. — После таких слов, полных сомнения, мне следовало бы умолкнуть. Однако я скажу тебе… Это письмо, что ты держишь в руках, жжет твои пальцы. А то, что в нем сокрыто, давит на твою нежную руку непосильной тяжестью. Ты держишь письмо, адресованное этой девушке персом, который поддерживает ваших врагов и стремится свергнуть Аббасидов. Он принесет много горя и тебе, и эмиру верующих… Ты ведь была недовольна тем, что речь моя полна недомолвок, так вот я сказал все начистоту. Теперь ты уже не обвинишь меня в том, что я чего-то не договариваю. Ответь, то ли ты хотела услышать?
Пораженная словами Садуна, Зубейда не могла скрыть своего удивления.
— Ты все правильно сказал, прорицатель, и раз ты знаешь, что содержится в этом письме, то сообщи нам место, где находится писавший его.
— Моя госпожа, он сейчас очень далеко, в Хорасане.
— А как он связан с этой девушкой?
— Эта девушка не так давно виделась с ним, а если утверждает обратное, то она лгунья. Но ждать от нее каких-то особых признаний не следует — сейчас ей ничего не известно о человеке, писавшем это письмо.
Чем дальше Маймуна слушала речь Садуна, тем более удивлялась способностям этого человека читать чужие мысли. Если бы она захотела оправдаться перед Зубейдой, то не могла бы сделать это с большим умением, чем сделал он. Следы страха исчезли с лица Маймуны. Взгляд ее выражал мольбу, но она молчала.
Хотя в душе Зубейда продолжала ненавидеть Маймуну, но внешне она постаралась скрыть свои чувства.
— Стало быть, ты считаешь, что она ни в чем не виновна? — спросила она прорицателя.
— Да, так мне подсказывает мой дар провидца, — подтвердил тот. — А он меня еще ни разу не подвел. Можешь спросить у эмира верующих, и он подтвердит, что все мои предсказания оправдываются.
Зубейда сделала знак Маймуне, и та вышла из залы, все еще не веря в свое чудесное спасение.
— Прорицатель, я убедилась в силе твоего дара, — обратилась Зубейда к Садуну, когда Маймуна скрылась за дверями. — Однако сердце мое трепещет от страха при виде этой девушки.
— Это потому, что ты ненавидишь ее, — сказал Садун. — В этом нет ничего удивительного: ведь ее отец причинил много бед и тебе, и эмиру верующих. Если ты желаешь в другой раз воспользоваться моим даром, я исполню твой приказ с превеликим удовольствием. А если эмир верующих позволит мне остаться с этой девушкой наедине, то впоследствии я смогу сообщить ему много интересного.
— Я разрешаю тебе, прорицатель, — сказал аль-Амин и многозначительно переглянулся со своей матерью. Садун в это время делал вид, что складывает вещи, собираясь уйти.
— Прорицатель, — хитро посмотрела на него Зубейда. — Раз от тебя не скрыть самые сокровенные мысли, скажи нам, что же сейчас более всего занимает мой ум и ум эмира верующих?
Садун понимал, что мать и сына сейчас тревожат только события в Хорасане, где находится аль-Мамун.
— Ваш ум занят множеством мыслей, — задумчиво отвечал он. — Но самая главная — это о человеке из Хорасана. Вы боитесь его, а он боится вас еще более.