Аламут

Бартол Владимир

Хасан растерянно улыбнулся. Он посмотрел сначала на реиса, а затем на Абу Али, стоявшего в стороне.

"Я не могу себе представить, - сказал он.

"Ах, но я не отдам его, пока ты не догадаешься", - поддразнил его Рейс. "У тебя много богатства, но ты пренебрегаешь нарядами. Все твои потребности скромны, кроме одной. Сможешь ли ты догадаться?"

"Вы принесли мне книгу".

"Хороший выстрел, Хасан. Это что-то написанное. Но кем?"

"Откуда мне знать? Может, кто-то из древних? Ибн Сина? Нет? Тогда это современный писатель? Это ведь не аль-Газали?"

"Нет, это не то, что я принес, - рассмеялся Рейс. "Он был бы слишком

набожным для вас. Писатель, чьи произведения я принес, гораздо ближе к тебе".

"Во имя Аллаха, я понятия не имею, кого вы имеете в виду".

Абу Али улыбнулся и спросил: "Можно мне тоже попробовать?"

"Продолжайте, мне любопытно", - сказал Хасан, его мужество ослабло.

"Держу пари, что рейс принес вам что-нибудь, написанное вашим старым другом Омаром Хайямом".

Рейс кивнул, широко улыбаясь. Хасан хлопнул себя по лбу.

"Как я мог не вспомнить!" - воскликнул он.

"Я принес вам четыре стихотворения, которые мой знакомый переписал в Нишапуре у самого Омара Хайяма. Я подумал, что они доставят вам удовольствие".

"Вы не могли преподнести мне лучшего подарка", - сказал Хасан. "Я безмерно благодарен вам за вашу заботу".

Абуль Фазель достал из-под плаща сверток и протянул его Хасану. Хасан развязал тесемки и заглянул внутрь.

Он сделал паузу, погрузившись в размышления.

"Странно, - сказал он через некоторое время. "Новости в один и тот же день от обоих моих старых школьных товарищей, Низама и Хайяма".

В дверь вошел евнух и объявил о прибытии дочерей Абдул Малика и Хасана.

"Иди, друг, - сказал Хасан, положив руку на плечо рейса. "Позаботься о наших женщинах и детях. Может быть, когда-нибудь тебе что-нибудь понадобится. Тогда вспомни обо мне и знай, что я у тебя в долгу".

Он кивнул Абу Али, и они оба покинули его.

Абдул Малик задернул занавеску, и дочери Хасана - Хадиджа и Фатима - робко шагнули внутрь. Они встали у стены рядом с дверным проемом, а даи гордо подошли к верховному главнокомандующему.

"Я привел ваших дочерей, сайидуна, - сказал он.

Хасан бросил свирепый взгляд на девушек.

"Что вы там устроились, как две промокшие курицы? Подойдите ближе!" - прикрикнул он на них. "Ваша мать нагрузила меня вами двумя так, что каждый раз, когда я смотрел на вас, я думал о ней и злился. Я взял вас к себе, как того требовало чувство отцовского долга. Теперь вы вместе с остальным гаремным скотом отправитесь к Музаффару в Раи".

Он повернулся к Абдулу Малику.

"А ты скажи Музаффару, чтобы он давал им только столько еды, сколько они заработают своим ткачеством. То, что они мои дочери, не должно иметь значения. Если они будут непослушны, он должен продать их в рабство, половину денег оставить себе, чтобы покрыть свои расходы, а вторую половину отправить мне. Вот и все! А теперь отправляемся с вами на молитву, а потом в путь!"

Девочки выскочили за дверь, как две маленькие мышки. Хасан на мгновение задержал Абдул Малика.

"Музаффар знает, как с ними обращаться. Он мудрый человек, и у него самого есть стая детей".

Девушки ждали дая у входа. Они обе плакали.

"Ты видела, какой он красивый?" - спросила младшая.

"Почему он так нас ненавидит?" - всхлипывала старшая сквозь слезы.

Абдул Малик спустил их с башни. Он пытался их утешить.

"Не волнуйтесь, маленькие перепелки. У Музаффара доброе сердце. У него много детей, и вы будете играть и веселиться вместе с ними".

ГЛАВА 6

Повар

принес ужин, но Хасан не обратил на это внимания. Задумавшись, он вытащил факел из подставки у стены и зажег его от свечи. Отработанным, осторожным жестом он отодвинул висевший на стене ковер, чтобы тот не загорелся, и шагнул через вход в узкий проход, из которого короткая лестница вела на вершину башни. Держа факел над головой, он освещал себе путь и вскоре достиг верхней площадки. Вдохнув свежий прохладный воздух, он поднялся на крышу башни. Он поднял пылающий факел высоко в воздух и трижды прочертил им круг над головой.

Вскоре снизу, из темноты, послышался ответ. Он еще раз помахал факелом в знак признательности, а затем вернулся в свою комнату. Он погасил факел, засунув его в своеобразный колчан, а затем закутался в свободный плащ. Он снова отодвинул ковер, на этот раз висевший на противоположной стене, и шагнул через низкий вход в тесное, похожее на клетку помещение, полностью устланное мягкими коврами. Он поднял с пола молоточек и ударил им по металлическому гонгу. Резкий звук по скрытому шнуру донесся до подножия башни. Внезапно клетка пришла в движение и вместе с Хасаном начала опускаться на хитроумно придуманном шкиве, которым снизу управляли невидимые руки.

Путешествие по дну было медленным. Каждый раз, когда Хасан брался за него, его одолевали тревожные предчувствия. Что, если часть механизма вдруг откажет? Или оборвется веревка, и тесная клетка рухнет на каменный пол вместе с ним? Что, если один из мавров, от которых он так зависел, намеренно сломает устройство и отправит его на верную гибель? Что, если в момент прозрения один из этих евнухов осознал свое униженное человеческое положение и ударил своего господина булавой по голове? Один из этих страшных египетских стражников, которых он приручал взглядом, как диких зверей, которые были очарованы им, как змеи - флейтой своего хозяина? Он сделал все возможное, чтобы обеспечить их преданность. Они не подчинялись никому в мире, кроме него. Все, кому приходилось проходить мимо них, шли в страхе, и даже Абу Али испытывал жуткое чувство при встрече с ними. Они были тем беспрекословным инструментом, который наводил страх даже на его даиса и других военачальников. Через них он оказывал давление на своих подчиненных. А чтобы он мог давить на них и снизу - вот почему он готовил своих федаинов. Он не хотел обманывать себя: даисы и командиры ни во что не верили и в большинстве своем стремились лишь к личной выгоде. Он невольно сравнивал этот человеческий механизм со шкивом, опускавшим его в глубину. Если хоть один его элемент даст сбой, если хоть одно предположение окажется ложным, вся конструкция рухнет. Один неточный расчет - и труд всей его жизни рассыплется в прах.

Машина остановилась, и клетка опустилась на дно башни. Мавр, который только что управлял шкивом, поднял занавеску. Хасан вышел в прохладный вестибюль, где на тихом ветерке трепетало пламя факела. Он встретился взглядом с евнухом. Он снова почувствовал себя полностью расслабленным.

"Опустите мост!" - приказал он жестко.

"Как прикажете, сайидуна".

Мавр дотянулся до рычага и навалился на него всем своим весом. Одна из стен начала опускаться, и послышался шум журчащей воды. Сквозь отверстие пробился свет. Показался участок неба, усеянный звездами. Мост через реку был опущен, и на другом берегу ждал человек с факелом.