Аландский крест

Перунов Антон

— Мы понимаем и не держим зла.

— Скажите, много ли среди местных жителей христиан?

— Не менее половины, господин адмирал. В прежние времена было больше, но с тех пор, как Эллада снова стала свободной, многие греки предпочли перебраться туда, оставив землю предков. С другой стороны, в последнее время в наших краях выросло количество армян.

— Понятно. А остальные?

— Трудно сказать. В городе большинство турки. Но также есть лазы, курды, беглецы из Черкесии и другие. Прошу прощения, но они наши соседи, и мы надеемся, что великодушие вашего высокопревосходительства распространится и

на них.

— Не беспокойтесь. Как вам вероятно известно, мусульман в России не притесняют. И если они проявят хотя бы минимум благоразумия и лояльности, их жизням и имуществу ничего не будет угрожать.

— Благослови вас Господь!

— Смотри, Александр Петрович, — заметил Корнилов, повернувшись к Хрущову. — Какое хозяйство тебе досталось. Принимай под свою руку город, а пожалуй, и весь вилайет.

— Уже, Владимир Алексеевич, — усмехнулся тот. — Порт, склады и укрепления заняты. Многое нуждается в починке, но в целом крепость и батареи вполне пригодны. Мошенник этот Юсуф-бей, что не захотел обороняться.

— Надеюсь, вы на него не в претензии? — усмехнулся адмирал.

— Ни в коем случае-с!

— В таком случае, продолжайте обустраиваться. Лихачева вместе с «аландцами» я у вас, правда, заберу.

— Батум? — понимающе посмотрел на него Хрущов.

— Именно. Полагаю, нас там заждались!

Глава 3

Судя по всему, бросок моей эскадры к берегам Босфора произвел на правительство Блистательной Порты ошеломляющее впечатление. Иначе трудно объяснить, почему после нашего эффектного появления из пролива так никто и не вышел. Хотя, как стало известно несколько позднее, в бухте Золотого рога находилось, по крайней мере, три линейных корабля и никак не менее чем полудюжина фрегатов, да еще столько же в Мраморном море. Тем не менее, и турки, и союзники предпочитали отстаиваться под защитой береговых батарей.

Последние, к слову сказать, пребывали в, мягко говоря, не блестящем состоянии, в чем Костя имел возможность убедиться еще десять лет назад во время своего первого путешествия. Осмотрев тогда укрепления Босфора, великий князь нашел их весьма слабыми и расположенными, что называется, без искусства (за исключением той, что была выставлена «против Буюкдере в Азии»). Что же касается находившихся в глубине пролива фортов Румели-Хисар и Анатоли-Хисар, то они были «более страшны по виду, чем по существу». [1]

Так что мы имели возможность совершенно безнаказанно крейсировать рядом с вражескими укреплениями, вселяя в сердца противника страх одним своим видом. Впрочем, это оказалось не единственной пользой. Дело в том, что за время нашего крейсерства в Босфор со стороны моря попытались зайти восемь парусников и один пароход под флагами союзников. Все они, разумеется, были немедленно задержаны и объявлены призами. Еще три судна подняли австрийские флаги и после досмотра были отпущены.

Говоря откровенно, скоро ответа на посланное султану письмо я не ожидал. Во-первых, потому что не понаслышке знал о славящейся своей волокитой турецкой бюрократии, во-вторых, что никаких конкретных предложений оно не содержало. Так, декларация о намерениях. Дескать, не примите ли назад своих больных, пока они не передохли…

Впрочем, ничего большего я и не мог. Судите сами,

вести переговоры с Османским правительством меня никто не уполномочивал. Нет, можно было, конечно, обратиться за соответствующим разрешением к августейшему родителю, но, с большой долей вероятности, ничего хорошего из этой затеи бы не вышло.

Самовольство он не просто не любит, а скорее органически его не переносит. Не говоря уж о том, что реального опыта в дипломатии у меня не так уж много. По сути, единственной практикой в этом вопросе оказались более или менее успешные переговоры с прусским дядюшкой принцем Адальбертом. Во всяком случае, именно после них у нас появился капер с командой и те самые нарезные стволы, из которых были изготовлены первые митральезы. Теперь-то, слава Богу, стволы для них изготовляют на отечественных заводах, но тогда они нас крепко выручили.

Так что, если отбросить больных и раненых, которые в нынешние времена по большому счету вообще никому не интересны, передо мной стоят ровно две задачи. Первая и главная — отвлечь внимание и хотя бы ненадолго перекрыть проливы. Кораблей у союзников еще более чем достаточно, и их появление в Черном море нам не нужно.

Вторая — это демонстрация нашей силы и уверенности в себе. На Востоке, впрочем, как и на Западе, этот язык понимают лучше всего. Лорд Редклиф (он же виконт Стрэтфорд-Каннинг — все же забавно, сколько у этих мелкобританских барыг имен и покупных титулов, целая авоська и все по полушке…) и месье Тувенель могут сколько угодно рассказывать о мощи своих держав и слабости России, но, когда совсем рядом находится победоносный русский флот, слушать их никто не будет.

Есть, конечно, определенная вероятность, что перепуганные нашей активностью противники так впечатлятся, что пошлют сюда новые эскадры вместе с войсками, но… перефразируя народную мудрость — союзников бояться, в море не ходить!

Да и куда они их пришлют? В Крыму все их войска, включая гарнизон Евпатории, капитулировали. С последними не пришлось даже воевать. Получив известия о капитуляции Раглана и Канробера и увидев в очередной раз на рейде корабли Новосильского, турецкий генерал, имени которого я так и не запомнил, предпочел не искушать судьбу и сразу же выкинул белый флаг.

Может, на Кавказ? Если так, я им даже мешать не стану. В Константинополь или Варну? Флаг в руки! Кстати, о Варне. Если здесь ничего больше не выгорит, можно прогуляться к берегам Болгарии…

Но это все в будущем, а пока я сижу на шканцах в принесенном специально для меня кресле, лениво наблюдая, как неугомонный Бутаков гоняет команду, добиваясь необходимой слаженности и мастерства. Как ни крути, «Сан-Парэй» для наших моряков корабль новый, иностранной постройки, да еще и винтовой. Есть, чему поучиться.

Как и следовало ожидать, больше всего проблем оказалось с паровой машиной. Дело в том, что практически все пароходы Черноморского флота, если не считать новейшей шхуны «Аргонавт», были колесными. И примененные на них паровые двигатели несколько отличались от тех, что стали ставить на винтовые. К счастью, доставшийся нам трофей был абсолютно исправен, и угробить его машину наши неопытные механики еще не успели. По крайней мере, пока. В остальном корабль как корабль, сходный с теми, на которых им довелось служить прежде.