Алая Завеса
Шрифт:
— Он не так неуловим. После гибели Грао он дал промашку. Эта ошибка стоила ему проигрыша.
— Вы серьёзно? — воскликнул Юлиан. — Миссис Скуэйн, вы считаете, что я кого-то убил?
— Да, Юлиан, — сухо произнесла она, рассматривая какие-то важные бумаги Глесона. — И я постараюсь доказать твою причастность к убийствам Ровены Спаркс и Люция Карнигана.
— Ещё и их? Вы с ума сошли? — не вытерпел Юлиан.
Он был готов начать крушить весь кабинет, но руки его были закреплены наручниками к столу. Ещё бы — на
— Я тоже так думала. Но мои глаза не врут мне. На задней стороны затылка Грао Дюкса были найдены следы удара тяжёлым предметом. Мы не говорили тебе об этом, чтобы ты считал, что ты контролируешь ситуацию.
— Но это логично! — воскликнул Юлиан. — Мы же врезались в дерево!
— Рана была нанесена до смерти, а не после, как хочешь сказать мне ты.
— Но я же не такой идиот! Я бы не стал убивать человека в машине, которая ехала на полной скорости! Это чудо, что и я выжил!
— Она не ехала на полной скорости, — сказала Ривальда. — Скорее всего, она не ехала вообще, когда ты убивал Грао Дюкса. Ты ударил Грао Дюкса по голове, что могло привести либо к потере сознания, либо к мгновенной смерти. Ты не мог знать наверняка. Чтобы скрыть следы преступления, ты инсценировал аварию. Так? Отпираться глупо.
— Глупо — это то, что вы сейчас сказали.
— Нет. Глупым был ты, когда проворачивал своё дело. На автомобиля Грао Дюкса не была включена передача. По-моему, на нулевой передаче машины об деревья не разбиваются.
Юлиан оказался загнан в угол. Теперь и впрямь отпираться глупо, потому что правда не значит абсолютно ничего.
— Но вы же врёте, миссис Скуэйн! — в отчаянии крикнул он.
— Будь поосторожнее со словами, — сказал Юлиану Сорвенгер. — Ты разговариваешь с работникам Департамента.
— Вы все лжёте! — сказал Юлиан. — Не надо сознаваться в этом, миссис Скуэйн. Но знайте — в доме у Грао Дюкса я узнал всю правду. В том числе и о вас.
— Он мне твердил об этом целый час, — проговорил Сорвенгер. — Но в доме Грао Дюкса нет никаких записей. Он был обыскан неоднократно.
— Это Комната Воспоминаний, — поведал Юлиан. — Миссис Скуэйн, мне надо срочно поговорить с вами наедине. Тогда я не выдам вашей тайны.
— Как ты смеешь обвинять меня в чём-то? На данный момент самый лучший выход для тебя — это молиться, что мы не найдём доказательств убийств Ровены Спаркс и Люция Карнигана.
Юлиан опустил голову вниз. Он усердно сочинял в голове умную речь, но слова не приходили в голову. Мелькали образы, картинки, какие-то формулы, но в слова они не преобразовывались. Теперь Юлиан всё прекрасно понимал, но сам стал жертвой своих же знаний.
— А вы ведь всё знаете, миссис Скуэйн, — тихо сказал Юлиан, но потом увеличил тембр. — Вам не может быть неизвестно, о чём же таком я узнал в доме у мистера Дюкса. Вы знаете, что произойдёт через три
— Замолчи, Юлиан. Тебя никто не собирается слушать, — равнодушно проговорила Ривальда.
— Да мне плевать, что не собираетесь! В какую игру вы играете? Скажите прямо! Вы же всё равно всех купили здесь! Сорвенгер открыто говорит вашими словами! Что это? Внушение? Деньги? Или вы умеете убеждать другим способом?
Он с силой ударил ногой в стол, но угодил мизинцем прямо в ножку и острая боль пронзила всё тело Юлиана. Но её глушила накапливающаяся злость Юлиана. Демон внутри рвал цепи и грозился вырваться наружу.
Это даже заставило Глесона очнуться и снова прийти к жизни.
— Я умею усмирять людей, — сказала Скуэйн. — Ты хочешь, чтобы я тебя усмирила?
— А мне уже всё равно. Я проиграл. Но правда за мной, а не за вами. Вы знаете, что случится, если через три дня вы умрёте? Вам будет всё равно, поэтому я не понимаю, какой толк в том, что вы оградили меня от общества, посадив сюда. То, что я не выдам вас людям, спасёт вашу репутацию, но не жизнь. Или у вас в запасе другой план, а я ему мешаю?
Ривальда смотрела на него таким взглядом, будто понимала каждое его слово и действительно знала, что юноша прав. Но в то же время это лицо отражала и равнодушие в отношении к Юлиану, не позволяя выйти наружу хоть капле человечности.
— Надо наложить на него какое-нибудь заклятье, — предложил Сорвенгер. — Пусть успокоится, а утром мы вернёмся к этой теме.
— Но вы же не собираетесь меня слушать! Поговорите между собой, придумайте новые улики. Герр Сорвенгер, вы честный человек, вы должны понять, что она обманывает вас! Инспектор Глесон, вы ведь тоже понимаете…
Глесон был слишком молчалив. Юлиан догадался, что на инспектора было наложено какое-то заклятье, которое не позволяло ему выговориться. Или и говорить вовсе.
— Пора в камеру, Юлиан, — сообщила Ривальда. — Пора привыкать к ней.
— Через три дня вы умрёте. Тогда люди поймут, что я невиновен и оправдают меня. Заклятье разрушается со смертью наложившего, значит герр Сорвенгер и инспектор Глесон одумаются.
— Ты угрожаешь мне смертью? — удивилась Ривальда.
— Не я, — сказал Юлиан. — Вы сами знаете, кто.
— Вставай! — перебил его Сорвенгер.
Юлиан встал, но максимально пытался сохранить горделивое выражение лица. Пусть он и проиграл, но честь он сохранит, как может. Ведь на данный момент у него ничего нет.
— А я всё же скажу! Пусть слышат все! Договор с Эрхарой! Я вижу по вашему лицу, оно изменилось. Молтембер оттуда бежит и, мне кажется, что вы как раз этого и хотите.
В это время Ривальда вытянула руку вперёд и волна заклинания едва не вырубила Юлиана. Уже падающего юношу подхватили Глесон и Сорвенгер и повели из кабинета.