Алая Завеса
Шрифт:
— Вчера так и познакомились, — проговорил заключённый, на что Юлиан предпочёл не реагировать.
О заключённых у Юлиана были не самые лучшие представления до этого момента, поэтому не было предпосылок для того, чтобы он вдруг передумал.
— Тебе не стоит ничего бояться, — проговорил сосед. — Можешь поговорить со мной.
Юлиан вытащил свою голову и посмотрел на соседа. Всё же выглядел он не совсем так, как должен был выглядеть уголовник по мнению Юлиана.
— За что ты оказался здесь? — спросил сосед, не
— Убил Грао Дюкса, — не поворачивая головы, ответил юноша. — А ещё Ровену Спаркс и Люция Карнигана.
— Похвально, — кивнул сосед, явно не веря ни одному слову. — Кто-то говорит, что в тюрьме за такое уважают.
Юлиан кивнул. Он очень не хотел общаться с заключённым. На самом деле, называть этого человека заключённым было не вполне корректным, так как пока что он, как и Юлиан, находился всего лишь в следственном изоляторе.
— А ещё через трия дня я убью Ривальду Скуэйн, — после неловкой паузы сказал Юлиан. — Не знаю как, но это случится.
— О кончине Спаркс и Карниган я действительно слышал, — ответил сокамерник. — Честно говоря, мне очень жаль. Я нахожусь здесь всего две недели, поэтому знаю, какой пеленой тайн окутаны эти смерти.
— Меня действительно в этом подозревают, — сказал Юлиан, понимая, что из этих стен ничего никуда не выйдет.
— Но ты невиновен? — предположил сокамерник.
— Само собой, да.
— Здесь каждый говорит, что невиновный. На то он и следственный изолятор. Такова работа обвинителей — заставить подсудимых сознаться.
Юлиан очень хотел оказаться в одиночке и остаться наедине со своими мыслями, но даже такой привилегии ему не оказали.
— Мне сознаваться в не чем, — сказал он.
— А я виновен, — ответил сокамерник. — Меня завут Эдвард Арчер, если что. Вдруг придётся подружиться.
Это навряд ли. Юлиан не какой-то там зек, чтобы вступать в дружбу с закоренелыми преступниками.
— Я надолго здесь не собираюсь задерживаться, — проговорил он и откинулся на жёсткую подушку, надеясь, что Арчер потеряет его из поля зрения и перестанет разговаривать.
Но он не перестал.
— От тебя это не зависит. Следствие порой ведётся месяцами. Иногда после этого говорят «простите, мы ошибались и вы свободны». И всё. Это справедливо?
— Не совсем, — сказал Юлиан.
— Так как тебя зовут?
— Юлиан.
Фамилии своей он говорить не стал, потому что привык её не любить из-за того, что она досталась ему от отца, которого он совсем ещё недавно ненавидел.
Что подумал бы отец, увидев своего сына подозреваевым в убийстве года номер один?
— А я Эдвард. Говорил уже. Я знаю, за кого ты считаешь меня и поэтому не хочешь со мной общаться. Но я сразу сказал, что бояться меня не следует. Да, я виновен. Но я никого не убивал.
Намёк на то, что он лучше Юлиана, который порешил сразу троих знатных
— А за что вы здесь? — спросил он, явно не выражая тем самым никакого интереса.
— Как это обычно бывает — поддался на соблазн, не подумал и кое-что украл. Сказали, что в особо крупных размерах, хотя это была всего лишь коллекционная монета. Дело не в том, сколько украл, а у кого украл.
— И у кого же?
Сокамерник совсем не давал Юлиану подумать. Даже неизвестно, что сейчас лучше — допрос у Сорвенгера или это общение. Если слово «общение» здесь вообще хоть как-то уместно.
— У Стюарта Тёрнера. Слышал о таком?
— О да, — сказал Юлиан. — Я его ещё и видел. Не самый приятный человек.
— Похоже, что ты очень много знаешь, Юлиан. Теперь Тёрнер из кожи вылезет, но посадит меня. У меня нет никакого выбора.
Знакомая ситуация. Если хотят посадить, то посадят в любом случае. Безо всяких вариантов. Только кого-то на пару лет, а кого-то на несколько пожизненных сроков.
— Я тоже влез не в своё дело и поплатился за это, — сознался Юлиан.
— Так что же ты сделал тогда?
— Ничего я не делал. Я пытался разобраться во всём, но никому это не было нужно. Теперь меня спрятали сюда, чтобы не мешал.
Эдвард скрутил губы в трубочку и привстал с койки, так и оставшись сидеть на неё с задумчивым видом.
— Они могут использовать зелье правды, — спустя какую-то паузу сказал он. — Почему не делают так? Это же всё упростило бы.
— Наверняка, причины есть.
— Конечно есть. Во-первых, это ограничивает права и свободу человека. А во-вторых, это зелье можно обмануть. Если знать, что надеть или что принять перед допросом.
Юлиан был уверен, что если бы ему дали зелье правды, он чудесным образом сознался бы в убийствах Дюкса, Спаркс и Карнигана. И ещё в парочке, о которых дальше не знал.
— Здесь никто не ценит права человека, — вздохнул Юлиан. — Правосудия в этом городе нет.
— Какая точная фраза, — согласился Эдвард. — Не думал, что услышу её именно от тебя. Я всегда любил этот город. Но чем он стал сейчас… Тут не место честным людям, к сожалению. И народ это знает. Среди людей витает слух, будто бы какой-то мстительный демон вышел на охоту и убивает неугодных ему людей.
— Этим демоном считают меня.
— Не похож ты на демона. И на убийцу тоже. Знаешь, в газетах правду утаивают. И у Спаркс, и у Карнигана вдруг случился сердечный приступ. Якобы. Как умер Грао Дюкс?
— Газеты пишут в аварии. Но я был на момент его смерти с ним в машине и он умер до неё. Его сердце остановилось за мгновение.
— И поэтому ты здесь? Ты находился с ним на момент смерти, а значит и являешься первы подозреваемым. Всё логично. Тут среди заключённым любоптный слушок ходит. Там, в самом низу подвала такой же смертью умер некий Тильман Штрассер.