Альбаррасин
Шрифт:
Кэйсси в настоящем знает, что произойдёт дальше. Сначала плавно опустится стеклянная перегородка. Потом резкий запах газа, тошнота. Мозг успеет предупредить об опасности, Кэйсси в прошлом — испугаться и отправить сознание в Петлю, Ренна — подхватить её тело и перенести на газон. Взрыв, разлетающийся на куски таксилёт, клубы чёрного дыма в оранжевом небе.
Кэйсси в настоящем пытается остановить мелькающие в памяти картинки, отмотать назад, вернуться в то странное ощущение — у дверей с Вейл.
Не получается.
— Где Тени, Кэйсси?
Кэйсси в прошлом скорее догадалась, чем поняла — она в комнате Флэя. И почти сразу сильный спазм сдавил грудь, будто холодные пальцы схватили за горло и душат. В ушах звучал незнакомый голос. Бесполый, монотонный. Повторял одну и ту же фразу, смысла которой Кэйсси не знала. Силилась разобрать слова, но всё сильнее болела голова, всё труднее было дышать.
Кэйсси в настоящем больно. Так не должно быть: память — всего лишь отпечаток. Но Кэйсси чувствует то же, что чувствовала в прошлом, к которому прикасается. Вдруг кажется, будто её обдувает мягкий, ласкающий летний ветерок, и сквозь ледяную корку прорывается другой голос — Ренны:
— Котёнок, слушай меня. Вернись на шаг. Вернись к Флэю.
Кэйсси в настоящем послушно отматывает назад картинки. Наугад останавливается.
— Ты что натворила? — Флэй не сводил с неё испуганного взгляда.
Его комната наполнилась одиночеством и страхом. Кашель мешал соображать, Кэйсси различала только одно желание — убраться. Как можно дальше. Туда, где никто не найдёт. Где не будет альба и снисходительной жалости бессмертного к умирающему.
Бесполый голос продолжал монотонно бормотать. Сопротивляться ему не получалось. Короткий миг, и залитая солнечным светом комната в замке сменилось лесной поляной.
Перед взором возник одноэтажный домик, вокруг было странно тихо, даже птицы не пели. Дверь распахнулась. Сколько лет тому, кто стоял на пороге было не понять. На лице юноши светились глаза старика.
— Но почему он? — спрашивает Ренна в настоящем. Не у Кэйсси — у её памяти. И у того, что подчиняет себе её сознание в прошлом.
Они молчат, а Кэйсси в настоящем узнает то, что выяснила Ренна — самому древнему альба больше тридцати тысяч лет. Его зовут Парс.
Вероятно, он почувствовал чьё-то присутствие, но продолжал стоять и удивлённо смотреть на неё. Кэйсси с испугом таращилась в ответ. Не могла ничего сказать, сделать… Оцепенела от ледяного холода. Необъяснимого, потому что с неба светило раскалённое солнце, под ногами зеленела трава, за спиной альба цвели цветы в глиняных горшках.
— Что тебе здесь надо? — грубо спросил Парс.
Кэйсси в настоящем улавливает оглушительное недоумение Ренны: оказывается, самый древний альба был вовсе не удивлён гостье.
— Ты знаешь сам, — Кэйсси в прошлом покорно озвучила, что требовал всё тот же голос в её голове, ни капли не сомневалась — он не шутит. — Альбаррасин должен быть разрушен. Время пошло.
Виски сдавливает, как в тисках. Память сопротивляется, как будто хозяин голоса не хочет, чтобы добрались до сути. Кэйсси в настоящем кажется: ещё немного — и она потеряет сознание. Но в этот момент, здесь, сейчас, в реальности, Ренна раскрывается, позволяя Кэйсси прикоснуться к своей энергии, взять себе столько, сколько нужно.
Осторожно она
…В темноте казалось, что там, где они находились, ничего нет. Только низкий каменный алтарь и свеча позади него. Чёрно-красные стены украшали странные не то объёмные рисунки, не то лепные надписи, мерцающее пламя заставляло их отбрасывать тень, делало ещё необычней, даже пугающими.
Такое место подошло бы для какого-нибудь мрачного демона, но Ренна, а вместе с ней и Кэйсси, знали: местные верили, что здесь обитают добрые духи, время которых — ночь. В этом мире у Добра был чёрный цвет, который помогал скрываться от захватившего день Зла. Вот уже почти пятьсот лет здесь всё было наоборот.
Девушку возле алтаря Кэйсси видит впервые. Она — не альба. Худенькая фигурка, затянутая в узкие, совершенно несоответствующие месту джинсы и майку-топ. Маленькие босые ступни. Прямые чёрные волосы, длинные, ниже талии.
Ренна её знает, как и то, что она, закрыв глаза и положив руки на камень, пыталась сорвать завесу с прошлого. Что-то вспомнить. И у неё могло получиться, потому что алтарь — не просто обработанный кусок скалы, а тонкий прибор неизвестной этому миру технологии. Информационный блок, доступ к которому имели лишь избранные. Но не эта девушка.
Внезапно её охватило серебристое сияние, и облик поменялся: на ней появилось светящееся белое платье почти до самого пола, которое приоткрыло босые пятки на каменном полу. Чёрные волосы почему-то совсем не отражали свет, а даже наоборот, словно поглощали его, и только венчающая голову серебряная диадема мерно мигала в темноте.
— Это крайне неразумно с твоей стороны, — тихо напомнила ей Ренна.
Девушка обернулась. Она молода и невероятно красива, но не яркой красотой. Её лицо будто светилось изнутри. В такую не влюбляются, такой хочется поклоняться, почитать её, как божество.
Ренна же смотрела недовольно.
— Урсейя, в этот храм нельзя так просто взять и войти. На него наложено заклятие.
— Тебя злит, что я прошла сквозь твою охрану? — её губы искривились в усмешке.
— Это вовсе не моя охрана. Заклинание наложено древними. Его несложно обойти, но не стоит этого делать. Ты должна сейчас быть с остальными, они уже заметили твое отсутствие и начинают нервничать. Ты же не хочешь, чтобы они узнали?
Урсейя усмехнулась:
— Оставь этот бред. Я знаю, кто ты.
— И кто же?
— Ты и есть древняя. Из тех, кого мы теперь зовём ушедшие. Ты когда-то жила на нашей земле, но потом умерла, а теперь вернулась, чтобы нас уничтожить.
Ренна удивилась, но продолжала злиться, хотя её голос ничем не выдавал настоящих эмоций:
— Я пытаюсь вам помочь.
— Намерение не имеет значения. Только результат.
— Это тебе боги сказали?
Урсейя медленно обошла алтарь, останавилась по другую сторону, протянула руку, касаясь свечи, и тут же отдёрнула. Кэйсси в настоящем знает почему — воск ледяной, так же, как и пламя. Это лишь иллюзия. Холодный огонь, который Ренна притащила из другого мира. Атрибуты загадочности, призванные убедить местных жителей, что здесь пристанище добрых духов, которые спасут и защитят.