Александр Невский. Сборник

Равита Францишек

— Шведов пусть посадят в тюрьму, пока я не ворочусь, а боярина прямо доставь к посаднику, пусть что хотят с ним, то и делают.

— А коли отпустят?

— Это их дело! — отвечал князь.

— Такого-то смутьяна да крамольника живым отпускать? — удивился дружинник. — Жалко не знал я раньше, а то пришиб бы его, чтоб он и не вставал больше, земли бы не топтал!

— Грешно так делать-то, друже! — промолвил князь.

— Нет, княже, не грешно, дурная трава из поля вон!

— Ну

уж я так решил, — сказал князь. — Потом, как приедешь, тотчас же отправься к Солнцеву и скажи, чтобы он, не медля, собрал всю дружину, а коли найдутся охотники, так и охотников прихватил бы с собой и шёл бы поскорее сюда.

— Зачем, князь, нам это мужичье нужно, оно только будет мешать нам да портить дело.

— Коли б они одни были, тогда, пожалуй, и попортили бы, а с дружиной ничего, народ они храбрый. Так так-то и сделай, мешкать нечего.

Дружинник вышел и не более как полчаса спустя двинулся по направлению к Новгороду.

IX. ВОЗМЕЗДИЕ

Затужил Солнцев, сильно затужил, расставшись со своей зазнобушкой Марфушей. Грусть всё больше забирается ему в душу, тает он, с лица спал, не спится ему, еда на ум не идёт, сокрушился совсем.

Прошло более недели, как ушёл в поход из Новгорода князь. Солнцев совсем извёлся за это время.

Был полдень. Он сидел в своём покое смурной и скучный. Вдруг на улицах послышался шум, шаги бегущих людей, говор. Народ толпами валил по направлению к дому посадника.

— Аль пожар где? — спросил тревожно Солнцев у бегущих.

— Какой пожар, — крикнули ему на бегу, — князь полонённых шведов прислал!

— Полонённых шведов! — воскликнул Солнцев. — Значит, бой был? Наша взяла? — и бросился вслед за народом.

Когда он прибежал, дружинники, сопровождавшие пленных, выезжали со двора. С радостью бросился к ним Солнцев, словно кровных родных повидал.

— А я к тебе с княжеским приказом, — говорил приезжий дружинник Солнцеву.

— Какой приказ? Говори!

— На улице негоже говорить, пойдём к тебе на дом, — отвечал тот.

Он слез с лошади и пошёл рядом с Солнцевым.

— Так побили шведов? — спрашивал дорогою Солнцев.

— Да и бить-то нечего было, не больно много было их, — отвечал дружинник.

— Значит, князь угадал, сказав, что это не настоящая шведская рать?

— Вестимо, угадал, нетто он ошибётся!

— Ну, какой же мне от князя приказ? — спросил Солнцев, входя в дом.

— А приказ такой, чтобы ты, не медля, собрал всю дружину и шёл к князю.

У Солнцева дрогнуло сердце; не поход смущал его, а то, что он уйдёт, не видавшись с боярыней, и Бог весть, может, ему придётся сложить в бою свою голову,

так и не увидев своей ненаглядной. Но делать нечего, ослушаться княжеской воли у него и в мыслях не было, только одна боярыня смущала его. Пробраться к ней, проститься он тоже нс решался.

— Ну, что у вас творилось это время? — спросил дружинник, перебивая его мысли.

— Что ж у нас? У нас ничего не творилось. Только вот у боярина Всеволожского жена сгибла и он сгиб, поехав разыскивать её.

При этих словах дружинник залился хохотом. Солнцев с изумлением смотрел на него.

— Ты чему же смеёшься-то?

— Нашли, друже, твоего Всеволожского, отыскался!

— Как отыскался! Где же он? — спросил побледневший Солнцев.

— Теперь-то он у посадника, я его привёз вместе со шведами.

— Со шведами, как так?

— А так! Он жену-то свою у шведов разыскивал. Да ведь как дрался-то окаянный, скольких наших дубиной уложил. Так князь и прислал его сюда, пускай его здесь сами вольные люди судят.

У Солнцева захватило дыхание.

— Пришибить бы его, иуду окаянного! — прошептал он.

— Я и то говорил князю, так нет, не захотел. Да что с тобой, на тебе лица нет?

— Ничего, — смутился Солнцев. — Ты поотдохни маленько, а я пойду насчёт сбора дружины распоряжусь.

Он вышел на улицу и вместо того, чтобы сделать распоряжения, прямо бросился к Симскому. Боярин был поражён не менее Солнцева.

— Ну, теперь не вывернуться ему! — весело проговорил он.

— У вас-то на вече да не вывернуться! — с сомнением проговорил Солнцев.

— Уж будь уверен! Все старания приложу, а уж несдобровать ему! Тогда, значит, весёлым пирком и за свадебку! — засмеялся Симский.

Солнцев только махнул рукой.

— Я и думать об этом боюсь! — проговорил он. — Что ж, его судить, что ли, будут?

— А то как же без суда-то! Теперь ему небось тошнёхонько. Сраму одного сколько наберётся.

— Только сраму?

— За то, что продал? Зачем баловать, сначала посрамят, а там с камнем на шее в Волхов.

— Так ли?

— Это уж у нас таков обычай.

В это время послышался набатный удар вечевого колокола.

— Ну, вот тебе и начало, — проговорил Симский, — скоро же посадник распорядился, молодец! Ну-ка пойдём, поглядим на иуду! — добавил он, надевая шапку.

Оба торопливо направились на Ярославов двор. Народ со всех сторон спешил туда. Наконец колокол смолк, на лестницу поднялся посадник, за ним, потупив голову, Всеволожский. Смутная надежда на спасение не оставляла его.

Посадник взошёл на помост и отвесил на все четыре стороны поклоны. И стало так тихо, что можно было услышать малейший звук.