Александр Невский. Сборник
Шрифт:
— Дома, — сказала она, — где же ему быть... Видно, на мельнице... Я сейчас позову его.
И старуха, боязливо озираясь, потихоньку поплелась по тропинке к мельнице.
В ту же минуту на другом конце тропинки, среди пышных кустов, показалась высокая фигура старика. Впереди бежала с лаем собака. Голова старика была довольно плешивая, но вокруг по краям плеши спускались на плечи длинные седые волосы. Борода тоже была седая и длинная. Он шёл не торопясь и рассматривая всадников.
Старушка увидела его первой и остановилась.
— Да вот и Добрыня, — сказала
Вышатич и Чудин повернулись к тропинке.
Старик, подходя к ним, поклонился в пояс с притворной покорностью.
— А мы к тебе, Добрыня, приехали в гости! — сказал Чудин.
Оба всадника сошли с коней, взяли их под уздцы и медленно пошли навстречу старику.
— Много чести для нищего и одинокого старца, — продолжая кланяться, сказал он. — Мне кажется, у вас другое в мыслях.
Все трое остановились, разглядывая друг друга.
— Простите, бояре, что я не приглашаю вас в избу, там тесно. Лучше пойдём к мельнице — там можно привязать лошадей и свободно поговорить!
Добрыня повернул назад. За ним пошли Вышатич и Чудин, ведя за собою коней.
Привязав коня к шлюзу, Чудин подошёл к Добрыне и положил ему руку на плечо:
— Так что, старик? Что ты нам скажешь?
Колдун посмотрел на прибывших, оглянулся кругом и снова обратил свой взгляд на них.
— Что же я могу сказать? — равнодушно отвечал он. — Вы сидите за столом князя и знаете, с кем он ест, с кем пьёт, с кем дружбу водит, кто ему приятель и кто ворог. А я что... вот иногда мне шумящие листья, а то и вода, а иногда и звёзды, которые смотрят на нас... ну вот порой кой-что они и скажут мне, а от людей я ничего не знаю...
Чудин нетерпеливо его оборвал:
— Нам всё равно, кто с тобою говорит... Если ты всё знаешь, скажи нам то, за чем мы приехали к тебе. Ведь ты же предсказал Всеславу...
— Правда... предсказал. — Добрыня призадумался. — Скажите мне, бояре, как думает князь поступить с тем?.. — Он показал в направлении Красного двора.
Чудин посмотрел на колдуна исподлобья.
— Плохо, — сказал он как бы про себя. — Народ льнёт к нему, что мухи к мёду.
— Да, ты прав, боярин, — сказал Добрыня, гладя свою длинную бороду, — льнёт народ, льнут девушки, только до добра это не доведёт!
Тут он посмотрел на Вышатича; тому явно не понравилось это замечание.
— Ну, так как же, Добрыня? — приставал Чудин.
— Гм! Ляхов нужно прогнать, вот и всё! Пусть идут себе, откуда пришли.
Чудину понравились слова колдуна.
— Так, так, ты прав, Добрынюшка... Видишь, и Добрыня то же говорит! — прибавил он, обращаясь к Вышатичу.
Захваченный врасплох, тот не знал, что сказать.
— Да что, — сказал он неохотно, — вся беда от ляхов.
— Конечно, конечно, — отвечал Добрыня, как будто он знал обо всём. — Он отнял у тебя твою сизокрылую.
Вышатич гневно нахмурился.
— Отнял... пусть держит... потом расплатится.
— Да тебе-то от этого не легче, когда он станет расплачиваться... Нужно теперь вырвать её из его рук.
Вышатич с сомнением покачал головою.
— Оберегают её... нам
— А я скажу вашей милости, что есть средство...
В глазах Вышатича сверкнула молния. Он знал, что Люда не любила его, что она добровольно бросилась в объятия ляшского короля, но мысль, что он не может вырвать её из этих объятий, вызывала у него чёрную зависть.
— Какое? — быстро спросил он.
— Это уже моё дело. Мне жаль тебя, молодой боярин, и я исторгну твою возлюбленную хоть из ада. Да, исторгну, король сам прогонит её... но только по моей воле. Дай мне срок, надо подумать!
— Ну, а как насчёт ляхов? — спросил Чудин.
— Ловите их по одному, словно волков в засаде... Если это вам удастся, то Изяслав останется в Киеве.
— Ну будь здоров, — сказал Чудин.
— Поезжайте с Богом, бояре!
— Едем, — сказал Вышатич, посматривая на небо. — Солнце уже высоко, надо поспешить.
Они отвязали коней, подтянули подпруги, попрощались с Добрыней и той же тропинкой поехали под гору. Через полчаса, когда они опять взобрались на крутую гору, направо от них мелькнул между деревьями Соколиный Рог, а потом и заблестел крест на берестовском монастыре.
VI. СОКОЛИНАЯ ОХОТА
Недолго Чудин и Вышатич пробыли в Берестове. Боярин Чудин сумел уговорить Вышатича перейти на его сторону. Последний, не подозревая хитрости и обмана, запутался, как зверь, пойманный в сети. С виду казалось, что оба были согласны во всём и действовали единодушно, но в сущности это было иначе. Один старался услужить князю, другого угнетала сердечная боль и зависть... Обоим не терпелось действовать. Вышатич хотел только узнать, как к этому отнесётся князь. Скоро представился удобный случай, так как Изяслав призвал его к себе, чтобы посоветоваться, каким образом лучше прогнать половцев, которые ходили вокруг Киева, появлялись на Лыбеди и нападали на сады и огороды киевлян.
Чудин поехал вперёд, чтобы предупредить князя о том, что Вышатич приручён. Через два дня тысяцкий также явился на княжеский двор, и Изяслав встретил его с сияющим лицом.
— Ну что, боярин, разве у тебя мало рати для отражения половцев? Ведь они под твоим носом мелькают.
Вышатич махнул рукою:
— Эх, милостивый князь, не всем слухам верить. Половцы здесь не ради войны, а ради грабежа... Они переплывают реку толпами в десять — двадцать человек, покажутся, покричат и разбегаются. Не гоняться же нам за ними.
— Добро молвишь, боярин... Но народ кричит, что его никто не защищает.
Вышатич призадумался.
— У тебя, милостивый князь, есть приятели под боком хуже всяких половцев...
— Они такие же мне приятели, как и тебе! — воскликнул Изяслав с гневом. — Довольно уж я насмотрелся на эти забавы и охоты, пора всё кончить... Но раз ты затронул вопрос о ляхах, — прибавил он, — то говори, что слышно.
— Сидят они, как у Бога за печкой, пьют, едят и беседуют с твоими посадниками, воеводами и народом...