Александрийская поэзия
Шрифт:
Так он сказал, и одобрила речь Язона дружина,
И не нашлось никого, кто б иное советовать начал.
Фрикса сынов он подвигнул тогда идти за собою,
И Теламона и Авгия, сам же скипетр Гермеса
Взял, и все с корабля чрез тростник и стоячие воды
Вышли на сушу затем, где почва холмом поднималась, —
200Местом Кирки то место звалось. Там росли в изобилье
Ивы речные одна близ другой, росли
А на верхних ветвях, привязаны вервием крепким,
Трупы висели. Еще и теперь ужасно для колхов
Трупы почивших огнем сожигать, не дозволено также
Им, мертвецов обрядив, насыпать над ними курганы, —
Крепко их завернув в сыромятные кожи воловьи,
Вешают трупы они на деревья вне города. Все же
С воздухом равную долю земля получает, — ведь в землю
Женщин они опускают. Таков там закон и обычай!
210Гера, для путников дело благое замысля, по граду
Сразу густой напустила туман, чтоб дошли они тайно
Для многотысячной колхов толпы до Эита чертогов.
Но из равнины когда они прибыли к дому Эита
В город, то облако вмиг рассеяла Гера-богиня.
Стали пред домом они, дивясь и ограде владыки,
И широким вратам, и колоннам, что шли опояской
Тесно вкруг стен. Наверху же над домом карниз поднимался
Каменный, — был он на медных триглифах искусно прилажен.
Молча затем чрез порог перешли они. Неподалеку,
220Словно в венце из зеленых листов, виноградные лозы
Ввысь поднимались и пышно цвели. А под ними четыре
Вечно журчащих ключа извивались. Вырыты были
Богом Гефестом они. Один из них млеком струился,
Бил другой вином, а третий — маслом душистым.
Тек четвертый водой, — нагревалась вода его сильно
При захожденье Плеяд, 389а при их восхожденье на небо
Светлая, словно кристалл, выбивалась из полой пещеры.
Вот сколько дивных чудес в чертогах китейца Эита
Ловкий в искусстве измыслил Гефест! Для него же потщился
230Он и быков медноногих создать, и медные были
Пасти у них, и жгучий огонь они выдыхали.
Кроме того, смастерил он цельный плуг из железа
Крепкого Гелию в знак благодарности, ибо последний
Взял в колесницу его, утомленного битвой Флегрейской. 390
Был во дворце посредине и двор, и на нем было много
Крепко сплоченных двустворных дверей и за ними покоев.
С той и другой же его стороны был портик красивый,
А по бокам с обеих сторон тянулся высоких
Горниц ряд; в одной, что всех прочих была превосходней,
240Жил
Сын помещался Эита Апсирт. Его породила
Нимфа кавказская (имя же ей было Астеродея)
Прежде, чем сделал Эит своею супругой Идию,
Младшую дщерь из рожденных Тефидою и Океаном.
Юные колхов сыны Фаэтоном 391прозвали Апсирта,
Ибо своей красотой средь всех выдавался царевич.
В прочих же горницах жили служанки и дщери Эита
Обе, Медея и с ней Халкиопа. Герои узрели,
Как из чертогов своих к сестре направлялась Медея.
250Гера ее удержала в дому: бывала нечасто
Дома Медея дотоль, но бессменно в храме Гекаты
Службу несла, ибо жрицей она состояла богини.
Чуть лишь Медея увидела их — закричала. Услышан
Был Халкиопою крик. Побросали на землю служанки
Пряжу и шерсти клубки и, сколько их было, гурьбою
Бросились вон из палат. Узрев сыновей средь пришельцев,
В радости руки воздела свои Халкиопа. Сыны же,
Радости полны, ее обнимали, приветствуя нежно.
К ним Халкиопа с такой обратилась жалобной речью:
260«Больше не будете вы, оставляя меня в небреженье,
Где-то блуждать далеко, — вернула судьба вас обратно!
Бедная я! По наказу отца, что за страсть обуяла
К Греции вас, где зло, невесть откуда, берется?
Он, умирая, наказом своим возложил мне на сердце
Злое горе! Зачем было плыть вам в град Орхомена,
Кто б ни был он, Орхомен, 392ради пышных богатств Афаманта,
Мать в одиночестве бросив на волю тоски и печали?»
Так говорила она. Эит вышел в двери последним,
Вышла вослед за Эитом сама супруга Идия,
270Дочери голос услышав. И сразу наполнился шумом
Весь просторный чертог. Рабы разделывать стали
Тушу быка, иль дрова кололи медной секирой,
Иль для мытья на огне согревали воду, — без дела
Там ни один не сидел: все владыке царю угождали.
Тою порой прилетел через чистый воздух незримо
Злобный Эрот. Так в лугах на юных коров налетает
Овод, — его пастухи «коровьим слепнем» именуют.
Став под дверным косяком в притворе и лук свой согнувши,
Свежую вынул стрелу многостонную он из колчана,
280Легкой стопою затем на порог с косяка ниспустился,
Зорко глазами водя и вплотную к Язону прижавшись,