Александрийская поэзия
Шрифт:
Молвила. А Халкиопа такой ответила речью:
«А для пришельца — и он ведь в беде — не дерзнешь ли какую
720Хитрость придумать иль дать совет в этом деле нелегком
Ради моих сыновей? По его поручению прибыл
Арг, побуждая меня попытать, не окажешь ли помощь, —
Идя к тебе, я пока что его у себя задержала».
Так говорила она. У Медеи запрыгало сердце
Радостно.
И от восторга в глазах потемнело. В ответ она молвит:
«Я, Халкиопа, для вас все, что вам по сердцу придется,
Сделаю. Пусть для меня не сияет больше денница,
Пусть лишь недолго меня живою видеть ты будешь,
730Если что-либо дерзну я души твоей выше поставить
Или твоих сыновей, — для меня они братья родные,
Сверстники мне и племянники милые. Я и сама ведь
Прямо скажу, не только сестра для тебя, но и дочка:
Ибо меня, как своих сыновей, вскормила ты грудью,
Крошкой когда я была, — часто мать мне про то говорила!
Выйди теперь и услугу мою прикрывай ты молчаньем,
Чтобы тайком от отца я могла обещанье исполнить.
А на заре принесу от быков в храм Гекаты я зелье
[Чтоб его гостю снести, из-за коего брань возгорелась]». 398
740Тут из светлицы ушла Халкиопа и детям про помощь,
Что обещала сестра, поведала. Снова Медею,
Чуть лишь осталась одна, и стыд и страх охватили:
Как против воли отца на такое пошла она дело?
Ночь наступила меж тем и на землю мрак опустила.
На Орион, на Гелику глядели в морях мореходы
С быстрых судов. В этот час начинает и сторож и путник
Жаждать сна; даже к датери, малых детей потерявшей,
Крепкий нисходит сон и смежает усталые вежды.
Не было слышно по городу лая псов; многозвучный
750Говор затих; молчалив был ночи мрак непроглядный.
Только Медея не в силах сладким сном позабыться:
Страсть к Эзониду в душе у нее пробуждала заботы.
Страшны ей были быки и сила их, от которой
Должен злосчастный герой погибнуть на ниве Ареса.
Сердце в груди у нее от волненья часто стучало,
Словно как солнечный луч, отраженный водой, что в подойник
Только что налили, или в котел, по горнице дома
Прыгает взад и вперед и в стремительном круговращенье
Носится с места на место, туда и сюда устремляясь,
760Так и в девичьей груди, трепеща, волновалося сердце;
Слезы лились из очей от жалости, и непрестанно
Мучила скорбь и по телу огнем разливалась, внедряясь
В нежные
Там где всего ощутимее боль, едва лишь Эроты
Неутомимые в сердце людское забросят кручину.
То говорила она про себя, что волшебное зелье
Даст, то опять, что не даст, но и жить не останется тоже,
И через миг, что и зелья не даст, и сама не погибнет,
Но что спокойно сносить судьбу свою скорбную будет.
770Села на ложе потом и в сомненье так говорила:
«Справа беда и слева беда! Что ж мне делать, несчастной?
Выхода ум не отыщет никак, и сил не хватает
Муку избыть, которая жжет меня непрестанно!
О, если б легкой стрелой меня Артемида сразила,
Прежде чем я узрела его, чем сыны Халкиопы
В землю ахеян отплыли. Оттуда привел чужеземцев
Бог ли, Эриния ль нам на печаль и на многие слезы.
Пусть он погибнет в бою, если гибель на ниве судила
Злая судьба! Как смогу я тайком от родных изготовить
780Зелье ему? И с какими я к ним обращуся словами?
Хитрость какая, какое коварство тогда мне поможет?
Или к нему подойти, одного, без друзей, повидать мне?
Жалкая я! Нет надежды на то, что, когда он погибнет,
Я отдохну от скорбей. Нет, тяжкое горе нахлынет
Чуть лишь он жизни лишится. Так прочь, девичья стыдливость
Блеск моей жизни, прости! Пусть, моим измышленьем спасенный,
Он невредимым уедет туда, куда сердце запросит.
Я же в тот самый день, как свершит он подвиг свой трудный,
Смерть готова принять, иль повесившись в горнице дома,
790Или же зельем себя опоив, разрушающим душу.
Но и по смерти меня осыпать насмешками будут,
Будет весь город кричать о горькой доле Медеи,
И, на устах мое имя неся, колхидские жены
Будут одна за другой измываться над тою несчастной,
Что, все заботы отдав иноземному мужу, погибла
И опозорила дом и родных любострастью в угоду.
Есть ли на свете позор, что моим позором не будет?
О, моя злая судьба! Насколько было бы лучше
Нынче же ночью здесь в чертоге жизнь оборвать мне
800Смертью нежданной и так избежать обличений постыдных
Прежде, чем дело свершу несказанное, полное срама».
Молвила так, и к ларцу подошла, где у ней находилось
Много целебных и душу снедающих трав. На колени
Ларчик поставив, рыдать она стала, и, не преставая,
Грудь орошала слезами себе, и текли в изобилье