Альфа и Омега
Шрифт:
Омега ввалилась внутрь без стука. Я не помнила ее имя — то ли Тиффани, то ли Тедди. У нее были очень мягкие и абсолютно серые волосы и заметная родинка над верхней губой, но сейчас все эти отличительные признаки отступали в сторону в сравнении с ужасом, что плескался в ее расширенных, почти черных глазах.
— Что?
Я поразилась тому, как спокойно и вместе с тем требовательно прозвучал голос Ории. Кажется, ее совершенно не взволновал ни запах, ни вид ее подопечной. А, может, за годы работы она видела и не такое — и уже привыкла.
— Там… Там… — Задыхающаяся от эмоций и быстрого бега, она не могла толком выдавить из себя ничего внятного и только махала рукой назад. — Там клиент… С ним что-то не так… Он… он
— Йон? — Ория перевела взгляд на альфу, и тот молча кивнул, направившись вслед за прибежавшей за помощью омегой. Не знаю, зачем я последовала за ним — из любопытства или тревожась за него, но, когда мой мозг осознал глупость этой затеи, было уже слишком поздно.
Комната, к которой нас привели и вокруг которой столпилось уже несколько обитательниц Дома, взволнованно переговаривающихся между собой, была заперта изнутри. И оттуда доносились такие звуки, которые никак не могли свидетельствовать о чем-то нормальном и типичном для подобных встреч — судя по доносившемуся грохоту и крикам, находившийся внутри альфа ломал и крушил все, что ему попадало под руку. Его запах, сочившийся сквозь стены, был пропитан яростью, густой и черной, как протекшее машинное масло.
Йон не стал стучать или пытаться воззвать к благоразумию своего собрата — он просто высадил дверь плечом, а потом, не останавливаясь на пороге, сбил того с ног, заломив ему руку на спину и рыкнув на него так громогласно и свирепо, что тот даже на какое-то время перестал сопротивляться.
Внутри все было перевернуто вверх дном — покрытый ржавыми пятнами матрас сорван с кровати, сам каркас койки вывернут под каким-то странным углом, прикроватная тумбочка, в которой девочки обычно хранили презервативы и игрушки для клиентов, сломана буквально пополам, а в стене над ней — глубокая пробоина от удара, ощерившаяся щепками. В углу, закрыв голову руками и прижав колени к груди, тихонько подвывала насмерть перепуганная и абсолютно голая омега, в которой я не без труда узнала Сузи. Ее предплечья были покрыты свежими ссадинами и кровоподтеками, и я могла только догадываться, в каком состоянии было остальное ее тело.
Альфа, придавленный Йоном к полу, кажется, осознал, что с ним только что произошло, и задергался снова — силы ему было явно не занимать, а благодаря своему всплеску ярости он тоже перешел в состояние частичной трансформации. Мое сердце предательски сжалось в груди, пропустив, по ощущениям, несколько ударов. Я слишком привыкла считать Йона особенным — сильным и неуязвимым. Но по сути он просто хорошо умел делать то, что иные не могли повторить хладнокровно и сознательно. Он не был сильнее любого другого альфы, пробудившего своей яростью Зверя внутри себя. Он не обладал способностью священников подавлять оппонентов своими феромонами, он был просто вчерашним двадцатилетним мальчишкой, которому повезло с наставником и книгами по саморазвитию.
В такие моменты я ненавидела слабость омег. Мы никогда не могли драться на равных с альфами — не могли им противостоять и не могли помочь. Может быть, и правы были церковники, говоря, что наше дело это лежать на спине, раздвинув ноги. Ни на что другое мы не годились.
Чужой альфа вывернулся из захвата и сразу попытался схватить Йона, но тот пружинисто ушел в сторону от удара и когтистая лапа просто напрасно вспорола воздух. Омеги за моей спиной шумно выдохнули, а я вдруг осознала, что единственная стою на пороге, буквально в метре от происходящего. Мой страх словно бы куда-то испарился, и вся я обратилась в зрение и слух, следя за обоими мужчинами и тщетно пытаясь придумать, как помочь.
Альфы, снова сцепившись, покатились по полу, раздирая друг друга, как настоящие животные, и порой натыкаясь на обломки мебели. В какой-то момент они чуть не придавили Сузи, и та с болезненным стоном откатилась в сторону. Не знаю, что на меня нашло в этот момент — что-то
— Нужно позвонить в полицию!
Еще не договорив, я уже поняла, почему это была категорически плохая идея. Мало того, что бизнес Ории был нелегален, так еще и при не самом удачном стечении обстоятельств нам могли попасться гончие, знакомые с моим запахом или запахом Йон по делу об убийстве в складском квартале. Видимо, Поппи была того же мнения, потому что проигнорировала мой возглас, продолжая, как и все остальные, просто дожидаться, пока альфы сами разберутся между собой.
— Что… что же делать? — судорожно пробормотала я, снова устремив взгляд в комнату. Оба противника уже выглядели порядочно потрепанными, и им было непросто устоять на ногах. При таком раскладе каждый достаточно сильный удар, попавший в цель, мог бы стать решающим, и теперь все зависело от того, кто его нанесет. Йон рванулся вперед первым, пригибаясь к полу и словно бы собираясь схватить противника за талию и уронить на пол, но тот каким-то змеиным, почти незаметным глазу движением ушел в сторону, и мой альфа, споткнувшись об обломки тумбочки, со всего маху приложился коленом об пол, на пару секунд от боли потеряв ориентацию в пространстве.
Как в замедленной съемке я видела, как его противник, ухмыльнувшись разбитыми окровавленными губами, занес когтистую лапу, целясь сзади в обнажившуюся шею. Я не успела даже вскрикнуть или дернуться в их сторону, разве что — истошно завопить где-то у себя в голове, точно зная, что Йон не может видеть направление удара. И словно бы услышав мой мысленный крик, тот вдруг, не глядя, вскинул руку и точно схватил противника за запястье. Потом дернул в сторону, заломил, и в воздухе прозвучал сочный хруст ломающихся костей. Альфа завизжал высоким, полным боли голосом и тут же рухнул на пол.
Мое сердце, кажется, не успело сделать и пару ударов, как я уже была рядом с Йоном, осторожно обнимая его за плечи.
— Ты в порядке? Пожалуйста, скажи, что ты в порядке, — шептала я, гладя его руки и не отдавая себе отчет в том, что делаю. — Зачем ты меня так пугаешь, зачем поступаешь так безрассудно? Не смей меня бросать, Йон. Не смей никогда оставлять меня одну, слышишь?
Он поднял на меня тяжелый, немного отупевший взгляд. Несколько раз моргнул, словно усилием воли приходя в себя и загоняя Зверя внутри обратно в его клетку. Один из ударов взбесившегося альфы пришелся ему по носу, и сейчас тот обильно кровил, заливая губы и подбородок.
— Хана… — услышала я его голос как будто издалека. — Хана, почему у тебя идет кровь?
— Я не… Ты вообще о чем? — не поняла я, тщетно пытаясь вытереть его лицо рукавом своей лисьей ушастой толстовки. — Йон, у тебя все лицо разбито.
— Хана! — Он перехватил одну из моих рук. — Хана, что с тобой?
Только сейчас я почувствовала вкус крови во рту, ее вязкую металлическую сладость на губах. Но ведь ранен он, а не я! Меня даже не задело. Почему же тогда…
Боль накатила внезапно, окутав все мое естество, словно проломив некий внутренний барьер, прежде установленный адреналином. Болели мышцы, связки, кости, я просто была переполнена болью, а она все продолжала и продолжала захлестывать меня. И лишь по расширившимся глазам Йона, я догадалась, что что-то не так.