Алиса в стране Оплеух
Шрифт:
Графиня Алиса не заметила колючую проволоку, оставила на ней часть платья (две тысячи рублей серебром в Париже) и провалилась в ад колодца городской канализации.
Не подумала – как отмоет свою запятнанную девичью честь!
Дорога по трубам шла ровно, мимо тайной библиотеки Царя Ивана Грозного – графиня Алиса нечаянно опрокинула светильник в фекалии, и библиотека с диггерами вспыхнула – Мир праху её (зачем библиотека, если человечество стремится в неизвестность?).
Графиня Алиса поскользнулась на спящем солидном кабальеро, взвизгнула и полетела в чёрную,
Летела долго, вспоминала народных планеристов, а затем ущипнула себя за бок, рассмеялась сквозь слёзы печали – так смеются двоечницы на выпускном вечере Института Благородных Девиц:
«Зачем я оставила изучение пиес для арфы с клавесином?
Неблагородно, вот и отошла от принципов твёрдой девичьей морали, словно меня сняли с рельс.
Благовоспитанная девица не отвлекается на белых пьяных Кроликов, не обращает должного внимания на удары под глаз; пусть рыцари стыдятся – они должны защищать честь Дамы Сердца, и, если не появился рыцарь, не пришел к окончательному заключению, что обидчика – Кролика – следует наказать, то – позор рыцарю и его доспехам; пусть перекует латы и мечи на орала.
Рты классных дам искривятся, но я не виновата, и нет дурного, что побежала за неблаговоспитанным Кроликом»! – графиня Алиса быстро – с энергией вулкана – прошептала, поцеловала себе в знак почтения белые тонкие ручки, и расслабилась, словно на двенадцати перинах над одной горошиной.
Снизу поднимались зловонные клубы сероводорода, слышались вопли отчаяния, хрипы, проклятия, а на стенах колодца прибиты скелеты, черепа, варианты картины художника Рембрандта «Купающаяся Сусанна».
Графиня в полёте сумела оторвать череп, прочитала надпись на лобной кости – «Йорик», прошептала с сочувствием учителя моральной физкультуры:
«Бедный Йорик!», – швырнула череп в ад, в проклятия и душераздирающие вопли, похожие на пение котов в мартовскую ночь возле Кремля.
Снизу громыхнуло, поднялся столб атомного взрыва, захохотали – страшно, в то же время завлекательно – графиня Алиса понимала, что дурно желать, но желала хоть одним оком взглянуть на Вальпургиев пир внизу.
— Существовать – не амёбой туфелькой! – графиня Алиса вскричала, поправила локон и поцеловала татуировку хной (скрыла от батюшки и классной дамы) — Соловей и роза. – Избавят меня от экзамена по арфе – позор, грехопадение; никто из Принцев запятнанную – без экзамена меня замуж не возьмёт, восхитительную, но морально не устоявшую.
Зарыдаю, спрыгну с лестницы в городе Одесса, убьюсь, потому что обесчещенной барышне нет места в жизни, где Серафимы и Херувимы.
В Институте Благородных Девиц меня пожурят, может быть, на кухню отправят чистить картофель и владычествовать над морями в мечтах – так мечтал поэт Пушкин.
(Историки показали, что графиня Алиса ошиблась в предсказаниях, не Кассандра!)
Под вой оживших мертвецов графиня Алиса опускалась и даже находила наслаждение, что умрёт от падения, искупит невинной девичьей кровью грех несдержанности — может быть, даже окропит дракона, и дракон вымрет в назидание другим драконам.
—
Наверно, вместо меня изберут Королевой Чистоты графиню Болконскую Наталью Андреевну, подарят ей шесть тысяч пуантов – на зависть – АХ! неприличное слово «зависть» – английским феминисткам.
(Графиня Алиса Антоновна Шереметьева — утонченная балерина, но только в бальных благородных танцах с моральным уклоном — оказалась права, ближе к Истине, чем кошка к собаке!)
Расстановку приоритетов я определила должным образом, только не знаю – пуанты подарят, или веера японские – необходимый атрибут для балов, когда порядочные дворяне доискиваются свиданий, а благонравные девицы не смеют очей поднять, словно к каждой реснице подвешена гирька.
(Графиня Алиса имела глубочайшие понятия о куртуазности и табели о рангах Императора Петра Первого; любила вдохновенное на Государственном уровне – так классная дама перед сном повторяет вслух умные мысли из «Назидания благородным дамам, дабы они не попали в лапы чёрта».)
Вдруг, я пролечу ад, и окажусь на другом конце Земли, в Австралии, где каторжники безносые творят бесчинства, вдаются в излишние материи, недостойные люди, равные по рангу медведям коалам и утконосам?
Вылечу из могильного колодца вперед ногами – не грех, но постыдно, и – позор – платье моё задерется на голову посмертным парусом; злодеи вдоволь насмотрятся на мои панталончики с миленькими кружавчиками – тогда только смерть спасёт меня от бесчестия – так Буратино после оргии спалил себя в камине шарманщика Карло.
Но если случится чудо – Судьба хранит девушек морально устойчивых, пусть на время потерявших опору, но не по своей Институтской вине, а по злобе Кролика, – и упаду целомудренно, без поднятия юбки, то спрошу у ближайшего прохожего папуаса с бамбуковой трубочкой в носу:
«Милейший трубочист!
Где ближайший Институт Благородных Девиц?»
(Графиня куртуазно развела руки в полёте – чайка Ливингстона, представила пояс шахида на папуасе, как юбку из листьев на шахидке.
Герцог Орлеанский не достиг подобного изящества и пластики!)
Но тогда ясновельможный папуас примет меня за необразованную, малограмотную из рода прачек – ФИ! дурно! – укорит меня, назовёт невозвышенной и превратится в пепел по примеру блаженного Августина.
Вопросы – ересь – так учили нас в Институте Благородных Девиц, правильно учили, даже под ногти не забивали гвозди, а в Японии, где рыбу ядовитую кушают – морально устойчивым девицам – гейши называются – под ногти вбивают скорлупу мидий.
Если девушке нужен ответ на вопрос – то в книгах найдет, или сам ответ придёт — благовоспитанной девушке всё в руки падает – золото, Принцы, ответы на насущные вопросы о миленьких пухленьких губках – ФИ! Красиво, но неприлично, взывает к греху, словно я хохотала, смеялась над спящим садовником, да на грабли наступила.