Алиса в стране Оплеух
Шрифт:
Дальше, вниз лечу – Принца Подземного из династии Семи Подземных Королей повстречаю – даже не улыбнусь, оттого, что приличные девушки похожи на мотыльков, а не на шмелей. – Книгу и арфу графиня Алиса не захватила в канализацию, поэтому повторяла заученные истины – так в Государственной Думе Российской Федерации депутат повторяет названия городов, где у него куплены квартиры.
— Графиня Безухова Наталья Пьеровна без меня сегодня не займется делом, спокойно примет душ, и в деревню без вреда тела отбудет, славная птичка без веточки.
(Графиня Безухова
Курьер паж – АХ! Благовоспитанный, в обтягивающем трико гимнаста, с русыми волосами барана – доставил бы графине моё вышивание, а тайна конюхов графини Безуховой Натальи Пьеровны останется со мной – гроб тайне.
Милая графиня, розанчик, обидно, что ты поражена испугом – извозчик в тулупе тебя напугал, когда громко испустил газы, – не выходишь из дома без большой надобности: голод, холод, кавалергарды.
Летели бы вместе, обсуждали концерт Иегуди Менухина – достойного чиновника, похожего на рояль.
Любопытно – в канализации Иегуди Менухин играет на скрипке, или здесь только выступления балеронов в сливовых трико?
В трико балеронов водятся мыши?
Графиня Алиса от несвежего воздуха впала в прелесть, вспоминала классных дам, и историографа графа Безухова Пьера Андреевича – безупречный чиновник, масон с пятью подбородками, доблестный рыцарь книги и застолья.
На прошлом пиру граф Безухов Пьер протер стекла пенсне-с замечательной бархоткой княгини Романовой Александры Степановны, воззрился на графиню Алису и разразился длинной масонской речью, похожей на тягучую реку Амур:
«Мон ами, мадемуазель!
Нравственность ваша, судя по белому личику – превыше всяческих похвал, вольные каменщики подобную нравственность величают – Царственная, особенно, если павлиньи перья в заду, а не на шляпе.
Вчера за мужиками наблюдал – сома огромного из-под коряги вытаскивали, тужились, на небо мечтали взлететь с сомом – граждане и люди, хотя смердят хуже покойников.
Хи-Хи-с! Графиня, – граф Безухов в забытьи ткнул солидным перстом графиню Алису в левый бок — куртуазно, без насмешки – так слонёнок ластится к газели. – Зачем человек сома ловит?
Себе на потребу?
Или в ловле сома сокрыт величайший смысл Миропонимания, и в печенке сома сидит карлик с мозгом, равным по объёму Мировому Разуму?
Коли так – к мужикам подбежал, помогаю, изящной шпагой рыбаков в ягодицы понукаю — чтобы сома вытащили быстрее и мне отдали – на ужин и для изучения философии рыб.
Мужики всегда в хлопотах, как графини, уверяю вас, душечка – и года не пройдёт, как в могилу заглянете – в свою ли, в чужую – вам решать, несравненная, но мораль, даже в могиле не пятнайте – черти обожают запятнанную честь молодых девушек.
Рассудите мои подозрения: граф Коломийский Сергей Иванович – сладострастный развратник, или покровитель искусства мальчиков?
Впрочем – и мальчики, и вольные камни – суета,
Нет в жизни определенности, а только — глубокомыслие с поспешным переодеванием в саван!»
Графиня Алиса с доброй улыбкой отличницы вспомнила румяные, обвисшие – потрёпанные в житейских склоках – щеки графа Пьера Безухова, засмеялась тихонько, поправила корсет и…
Неожиданно – без объяснения причин – упала в мягкое, зловонное, чмокающее – но смягчило удар – классная дама, не горюй.
ТРАХ-ТРАХ! БАХ! БЕТХОВЕНАХ!
Графиня Алиса потирала ушибленные ягодицы, затем смутилась – не оценят ли поступок, не назовут ли непристойностью, но сверху только безмолвно взирали летучие мыши с зубами крокодилов, а впереди – тоннель, в котором Белый Кролик танцевал дурной танец – «Мужик Камаринский», и не до графини Алисы Кролику безутешному, как осенний дождь.
Алиса скромно вздохнула – жизнь тяжела, полюбишь и животное, – мелкими шажками направилась к Белому Кролику, словно под венец пошла.
Белый Кролик недобро зыркнул на графиню, подбежал – стремительно – так летает демон, когда отведает крови некрещенного младенца, с размаха ударил нижней лапой в низ живота графини Алисы Антоновны – ОГОГО!
А правой добавил хук слева – словно паровой молот запустил на выставке достижений Народного Хозяйства Украины.
Графиня Алиса взвизгнула, забыла о правилах приличия, упала – обиженная – еще прошлый синяк от удара часами «Бреге» не сошёл, а намечаются новые – в неприличном месте (лишь бы Принц не заметил до свадьбы) и на скуле – красивой благородной скуле:
— Мать твоя – служанка! – графиня Алиса обругала Белого Кролика, применила самое страшное из своих ругательств – заклятие, и тут же устыдилась дурного поступка, который бросает тень на красивую скромницу девицу – так в тени дуба боксер избивает крестьянина.
— Уши бы тебе оторвал, барышня!
Убил бы на месте, тоненькую, сломал вдоль и поперёк, берёзку!
Усики переклеил бы с лобка на губу! – Белый Кролик оскалил желтые сабли зубов, усмехался, как маньяк на Новодевичьем кладбище. – Вздохнуть бы тебе не дал – за то, что мать моя кухарка, Королеве прислуживает, остатки с барского стола мне приносит – милая мама с проплешинами на шкурке – грош цена плешивой шкурке крольчихи.
После полевых работ с мотыгой на плечах прискакал домой, а в кресле у камина – Чёрный Кролик, словно только что из ада выскочил.
Матушка моя к нему с добром, ластится, в очи заглядывает, хвостик накручивает, а мне строго, словно и не сын я, а – бургомистр:
«Иди в людскую, холопчик!
Нет тебе теперь места в родной норе; Братец Кролик дядя Бен – анкл Бен — из Америки пожаловал… навсегда…
Мир нам!
В шахматы тебя научит играть, чемпионом сделает, но только – раскайся, почувствуй очарование одиночества, когда без ласк – искренен и прямо на трудовом поприще нам будешь добывать капусту и морковь – золото и серебро Кроликов».