Алистер
Шрифт:
Не в курсе, что будет делать Рю после неё, но он накликал на себя не меньшую беду, чем все его родственники.
— Не смей, — только и проговорил Рю, стоило Акире перевести взгляд на стол, соответственно, на Аи.
— Ты любишь эту железяку больше меня, мамы, папы и всё ещё любишь. Ты бы не защитил меня сейчас, верно? Мне впервые так плохо. Вся боль, которую я испытал, она из-за тебя. Я разрываюсь, — эти два слова он прошептал с особым значением. — Представь, что у тебя вырывают конечности. Вот так я себя чувствую. Проблема заключается в одном, но мне её
Акира подошёл к Аи и мягко погладил по корпусу — Рю оскалился.
— Убери, — сдавленно сказал он.
Акира не слушал, не отвлекаясь на Рю, и я только потом заинтересовался, от чего этот провод. Взглянул на Рю, потом обратно на стол, и меня прошибло: провод — это зарядка ноутбука.
Не могу представить, что твориться с Рю, но что бы ни происходило, в какие крайности ни кидало, я практически ощущаю, что для Куросавы это — причина дышать спокойно.
Провод был оголён лишь на том промежутке, где касался Рю, но как будто это было безопасно! Я пропустил многое и всё ещё не в курсе, как Акире удалось провернуть это. С какими помыслами он отдирал провод и действовал настолько тихо, насколько возможно. Мне не дано читать мысли, и это ужасное упущение, которое не предусмотрено в самой моей сущности.
— Аи, не так ли? Она же мёртвая, как ты её любишь? Невозможно, чтобы любовь к ней была весомей моей. Я люблю тебя, Рю-сан, и это не изменится.
Мгновенное молчание.
— Поэтому я избавлюсь от неё.
— Нет.
— Ты ничего не почувствуешь, обещаю, я быстро.
— Нет, — вторил Куросава.
— Она тебе не нужна. Я помогу тебе полюбить меня. Подожди.
— Нет!
Рю сорвался. Голос звучал хрипло от недостатка слюны, но парень продолжал глотать, словно это поможет исправить совершённые ошибки раз и навсегда.
Акира достал спрятанный в углу молоток и взвесил в ладони. Тяжёлый. Рю отрицательно качал головой из стороны в сторону, молчаливо дёргая губой, выдавая свою слабость. Он не может жить без Аи, я (странно) как никто другой знаю то, над чем Куросава не властен. Да каждый живой! И абсолютно каждый рано или поздно прощается с любимым или любимыми. Рю пропустил этот шанс, ведь самоубийство отца не повлияло тогда на мальчика, может, с Аи получится, хоть это по-издевательски поздно.
— Рю, у тебя получится… — нечитаемо двигал губами.
Внезапно Куросава вздрогнул.
Не может быть. Почему именно он? Почему мне попался Куросава?
Акира размахнулся — со всей силы пробил тело Аи. Было громко, но не слишком, однако, кажется, моему клиенту достаточно, чтобы потерять слух.
Рю резко потянулся вперёд, бросившись на Акиру. Не вышло. Его пришпилило к стене. Раздался глухой звук от столкновения черепа с твёрдой поверхностью. Рю не пытался специально приходить в себя, у него, кажись, всё всегда получается. Да, таков он.
Но даже такого, как Рю, может коротнуть.
Не на короткий миг он потерял своё самообладание, а на долгий промежуток. Его глаза терялись в собственной комнате. Из них брызнули слёзы, когда он попытался вырваться во второй раз, всего лишь задрав
Слёзы Рю не прекращались, они лились быстро, текли из ровных, красивых уголков глаз. Белок покрылся блестящей прозрачной плёночкой, вызывая трепет и гнев. С подбородка капала прозрачная вода, иногда проскальзывая и смешиваясь с кровью на шее, кадык которой подрагивал, передвигаясь вдоль горла так гармонично, что я…
— Серьёзно?! — подобно резанному, прокричал Акира. Его терпение тоже было на исходе. — Ради неё ты готов отказаться от брата?!
— Ради такого, как ты, — да. Я не смогу так больше… — чрезвычайно хрипло дал ответ Куросава. Я готов прочувствовать все его жилы, кровь, льющуюся в них, принять боль на себя. Однако готовность моя ничего нам обоим не даст.
— Для тебя важнее неживая тварь, чем я!
— Она… была…
Акира вновь наступил на провод — Рю с болью подался вперёд.
— …тварью, — докончил младший, вызвав в чёрных радужках брата всепоглощающую злобу.
— Она… спасала… меня.
Рю уже не мог терпеть. Его жизнь на волоске от гибели. Он вдруг начал раскрывать рот, как рыба на суше, ловить не хватающие глотки воздуха.
— Алистер…
Я точно сорвался с катушек.
Распахнул дверь, вваливаясь внутрь. Три минуты. Пусть четвёртое правило катится ко всем чертям. Не до него.
А бы хотел отгородить Акиру от Рю, развязать чёртов узел, сделать хоть что-то полезное, но сам не ожидал от себя того, что упаду рядом с Куросавой и возьму его за бледную щёку, заглядывая в глаза с таким страхом, будто потеряю нечто важное, самое важное, что у меня есть.
— Просто смотрел и слушал… — прошептал Рю так, чтобы его смог услышать только я. — Ты странный.
Эмоции упали с моего лица. Сломленность ли это, не в моём состоянии искать истину в себе, и поздно предпринимать что-либо похожее с Рю. Я встаю, желая высказаться насчёт неправильных действий, за которые ему, Акире, дадут срок (или что там дают в Японии за проступки несовершеннолетних), за которые он будет расплачиваться мучительно, с особой отдачей, обременением. Грязь не сойдёт с него в этой жизни. И если в другой не скинет тяжкие воспоминания, душа не упокоится.
Кого я обманываю. Разве Акира мне важен?
— Отойди, Акира, — меня сейчас мало на что хватит. Я совсем не замечаю, как голос подрагивает. Я держу субординацию, держу эту блядскую серьёзность и сухость в словах, мне начинает казаться, что поступаю ужасно несправедливо с Рю. Господи, когда же это закончится?
— Ты всё ещё за его?! — орёт Акира. — И это после всего, что я…
Он замахнулся на меня. Я одним движением сомкнул на его запястье ладонь, непроизвольно сжимая.
— Значит, когда он тебя не бьёт, ты считаешь своим долгом самому быть виновным в физическом насилии? Акира, очнись! — отпустил его.