Алистер

Гори Вива

Прошло три часа. Так как я появился в Тихом в четырнадцать двадцать, то солнце должно скоро опускаться.

— А на пляже будут разбойники? — очень своевременный вопрос.

— Это граница, — сказал я в унисон. — Граница между трущобами и отелями. Туда они побоятся соваться.

— Кто это? Мне прятаться? — Ефим заметил группу людей слева от нас.

— Просто отойдём.

Я их и раньше приметил и уже применяю на них свою способность, чаще секунды стирая память обо мне.

— Это наша территория! — крикнули нам вдалеке. Я уже начал заниматься

этими людьми. Почему они так часто на территорию ссылаются?

Один мужчина хватался за виски и упал на колени, будучи сзади нас, отделяясь от общего стада. Я приставил Ефима вперёд и держал его за плечи. Я следил за мужчиной, который встал с колен, продолжая путь к нам. Честно сказать, удивлён. Я не останавливался, но тот не сдавал темп. Чёртов маньяк. Мы должны были слиться с местностью, но этот придурок как зомби плёлся прямо за нами.

— Не обращай внимания, он ошибается.

— Нет, он не ошибается, — растерянно пропищал Ефим. Он впервые так забеспокоился.

— Кто это?

— Он закрыл будку, в которой я сидел, и пообещал поймать моего папу. Говорил, что папа выгнал его на улицу, как последнего пса. Папа у него работу отобрал, и от него «отреклась» семья. Что за слово?

Дело принимает новый поворот. Тот, скорее всего, и придумал украсть Ефима в отместку отцу мальчишки. Раз он рассказал всё Ефиму в будке, то предположительно кидался угрозами его отцу после того, как уволили. Соответственно, отец был предупреждён либо предполагал: что-нибудь, возможно, случится с семьёй.

— А твой папа работал на Бали? — спрашиваю я пятилетнего ребёнка. Он небось и имени отца не знает.

— Он… Папа часто упоминал Бали. Уезжал надолго. Но я не спрашивал, извините, я бесполезен… — опустил свой милый подбородочек и скрестил руки на груди. Меня резко кольнула вина.

— Спасибо, это мне на многое указало. Златовласка, выше нос.

— Хочу, чтобы вы были со мной всегда.

— Я выполню твоё желание.

Ефим расплачивается за беспечный поступок отца, за его непредусмотрительность и решение приехать в небезопасное для близких место. Город мне этот не нравится. Индонезия в целом не вселяет доверия. Весело слушать про крутые группировки, наркобаронов, огнестрельное оружие и общей опасности островов Индонезии. На деле оно так и есть — крутизна полная. Но давайте будем культурными существами и отрицать наши положительные представления.

Горами погибают люди… Хочу миссию, связанную с индонезийцем и его командой. Так-так-так, сейчас не об этом. Разворошим мысли! Я стал каким-то забывчивым.

А зомби всё надвигался. Я уже без понятия, что с ним делать. Он никак не угомонится.

— Бежим.

— Алистер? — повернулся Ефим на мой голос.

— Три, два, один! — я быстро беру Ефима на руки и бегу по направлению к границе.

До неё ещё не близко, но туда нам путь заказан. Что в будке, что у пляжа, похоже, кончина моего клиента ничуть не меняется. По делу, так и должно быть, но любое местоположение всё-таки немного меняет причины гибели. Совсем незаметно. На

одну сотую. По-иному не получится в любом случае, от Проводников ничто не зависит. Если я предложил пойти к морю, Ефим бы самостоятельно догадался к нему отправиться, спрятавшись от Пушки и Иглы, тем самым спасшись.

Но слежка в виде некого зомби настораживает. С ним бы встретился одинокий Ефим.

Тем временем мы отдалились от незнакомца, а вид вокруг нас разительно ухудшился. Везде разбегались крысы и тараканы в поисках еды, картонок и прочей мерзости в виде засохших и живых насекомых, а погрызанные обломки домов не отличались от них особой мерзостью. Почерневшее дерево, поржавевшие металлические пластины, ткань вся одного оттенка — серо-коричневого. Всё покрыто густой слизью неизвестного происхождения.

Ефим оглядывался на прошлого подчинённого отца и на мусор под моими ногами, подтягиваясь повыше. У него вот-вот неосознанно потекут слёзы, и у меня нет в планах утирать их: страшно снова представить, как кристальный зелёный покроет прозрачная пелена грусти и горя. Я не перенесу того обречённого воя вновь. Только без него.

Почему дети страдают?

— Алистер, он за твоей спиной… — прошептал Ефим, я не стал просить его уточнять.

— Перестаньте, — успел он вставить перед тем, как я вновь избавил его от воспоминаний обо мне. Я «удалил» и раньше их все, но мужчина оказался крепким орешком. — Прошу, — взмолился он.

Мы можем и не дойти до пляжа.

Я повторял стирать вновь и вновь, но тот лишь хватался за виски от переизбытка потерянных воспоминаний. Он считает, что у него кружится голова, но подобного на деле не происходит. Люди — самовнушители.

— И не подумаю. Если вы прилипнете к этому месту, то перестану. Больше никаких условий, — сделал голос более грубым.

— Да… Да! Я сделаю всё!

— Переигрываешь, — махнул рукой у его лица, и мы с Ефимом удалились, теперь уже потеряв два часа.

Мы удачно достигали своей цели. Пляж почти открылся нам. Температура значительно понизилась, пот на лбу клиента засох, солнце плавно опускалось к горизонту, не пронзая ни единого облачка. Их на небе по пальцам посчитать, на то одной кисти хватит. Но лучи солнца из жёлтого поменялись на красивые ярко-персиковые, падая на все поверхности, куда только достанут.

День прошёл быстро. Очень быстро. Ощущение, будто я потратил на всё про всё максимум три часа.

А впрочем, некогда зацикливаться на времени и то и дело потренькивающим часам.

Опустилось солнце, а вокруг стало лишь ярче, что даже моё пальто окрасилось в красный.

Я уже не примечал присутствия чужаков и несколько успокоился по этому поводу. Ефим не плакал и тихо плёлся близ меня. Я спрашивал его ещё про жизнь, нравилась ли она ему. Странно докапываться до ребёнка с такими расспросам, но он хотя бы говорил «нормально».

— Дошли, — бросил я, усаживаясь на островок чистой травы, служащей кромкой меж песком.

— Спасибо, — со всей благодарностью в голосе давит Ефим.