Алистер
Шрифт:
Выводы человека перед самовыпелом существуют самые разные, например: «Я освобожусь после смерти», «Будущее моё настанет после этого, я буду работать над собой в мире Сатаны», «Я заслужил». И у Шарлотт будет вывод, связанный с тем, что она вынесла после мучительных дней позора и предательства.
— Ты куда? Я с тобой, — Банжамин пошла вслед за мной с планами о «нашем» будущем.
— Не ходи туда. Я справлюсь сам.
— Ты променял меня на эту шлюху? — возмутилась она. У меня ещё кое-что отпало.
— Как язык повернулся? — я разуверился в этом чёртовом семействе. Выходит,
— Нет уж, она уведёт тебя! Как ты не понимаешь? Я стараюсь ради себя, дай хотя бы кошелёк! Как ты ещё вернёшься? Ой, а дай часики, они наверняка дорогие!
— Нет уж.
Вырвалось из меня не то, что пряталось внутри — там-то намного хуже. Эти часы у меня с первого моего дня работы. Неспроста же они достались именно мне. Для меня они чертовски важны. И чтобы какой-то живой заявлял на них свои права…
— Почему? — удивилась Банжамин.
Вот тут она и показала своё истинное лицо: избалованная лгунья. А избалованная из-за своего отца, который дарил ей платья и золотые украшения, лежащие у неё в шкафу. У жены не было такой роскоши, зато у дочери их навалом. Строила мне глазки, а я лишь мог гадать, врёт ли. Была мысль, но я её не развил, отдаваясь работе с Шарлотт, с тем. И то не очень получилось.
На её восклицание я отвернулся и стремительно пошёл в спальню к Шарлотт, но девчонка догнала меня и вместе со мной закрылась в комнате. Так мы оказались в одном помещении. Проводник, клиент и посторонний.
Я полностью отвлёкся от Банжамин, потому как она забудет всё, стоит её матери покончить с жизнью. Я не приближался к ней, я наблюдал за женщиной, которая сидела ко мне спиной и наводила марафет у туалетного столика. Часы разрывались от точно ходящего времени. Минута присоединилась к часу, а секунды отбивали ровный ритм.
Она сидела неподвижно, и у меня начали вырисовываться картины её трагичной погибели.
— Я не буду винить тебя за твоё решение. Я уйду и не буду боле тебе мешать.
— Жак, ты про что? — ко мне поворачивается Шарлотт как ни в чём не бывало и ищет во мне объяснение столь смутных слов.
— Я? Не обращай внимание.
— Ты всё сказал, что нужно. И я решила.
Я исчез в самый крайний момент, когда она ещё продолжала говорить. Шарлотт подошла к окну и открыла его. Ни для кого не секрет, что сейчас случится, но она достала кувшин с водой и полила ею цветы на подоконнике. Когда закончила, сказала:
— Пропало время о чём-то задумываться. Поздно ты пришёл, поздно. Но…
Она облокотилась о подоконник и сложила руки.
— …с твоим приходом, кажется, облаков поубавилось. Ой, кольцо упало.
Кольцо зацепилось за железку на фасаде дома и безвольно повисло.
— Какое ещё кольцо?! — взвизгнула Банжамин и сжала кулачки, направляясь к матери. — У тебя их в помине не было! Украла, да?
Всё проистекло в один миг. Банжамин ринулась к Шарлотт и дёрнула женщину внутрь комнаты, но та случайно ударила её, отстраняя, и навалилась на подоконник. Банжамин сбрендило в голову достать кольцо самой, из-за чего верхняя часть
Я резко появился перед столкновением Шарлотт об асфальт и снял маску. На лице её застыло выражение страха и ужаса. Она не могла сказать своего последнего слова и врезалась об асфальт.
Банжамин тоже посмотрела на меня, но меня уже не было. Она так же шмякнулась и перестала дышать, застывая в неподвижной позе. Она упустила шанс на дальнейшее счастливое детство, да и не было его у неё никогда.
Тем временем я буквально выбежал из этой мёртвой, сырой, пропитанной ложью и притворством квартиры и пошёл в неизвестном направлении подальше от прохожих. Я шёл ровно и делал вид, будто ничего не случилось, однако быстрота шага доказывала обратное. Отсюда до спокойного места ходить было непомерно далеко, буквально до гор, и я уже вожделел вернуться в родной Мрак и побыть там перед следующим заданием. Мне необходимо отдохнуть там и устаканить свои нервы, а то буду вспоминать об этих двоих, что мне вообще не сдалось.
Но как и с другими историями, эта заглушится.
Я лучше буду работать Проводником наркобарона, чем повторю эти двадцать четыре часа. Многие истории о безвыходности и бедности больше сгодятся, чем об изменах (она безостановочно повторяла, что знала, что я жив, поэтому это можно считать изменой), о голоде ребёнка при живой никудышной матери, ужасных решениях, о слепой любви, глупости и нелепости да плотских манипуляциях. И всё это в одном флаконе! Держите и распишитесь! На меня как будто квартиру записали обманным путём.
Постепенно я прихожу в порядок, взяв часы в руку, не вытаскивая. Опустив голову, я так и бродил по улице, не обращая внимания на жителей. Бывает же такое, когда ты окончательно осознаёшь, что мир не так уж светел. Потому не следует чего-то ожидать.
А я ожидал и ожидаю, но не могу представить, что будет затем.
Мне даже безразлична сегодняшняя погода, о чём тут ещё глаголить в моё оправдание? Я столкнулся с ужасными людьми и проверил на себе любимом их образ жизни. А в могиле дремлет тот Жак, которому досталась ненормальная семейка; теперь понятно, почему он предпочитал трудиться во имя страны и редко виделся с женой, что стало ударом для дочери. Из-за разборок взрослых пострадало невинное дитя, и получилось то, что получилось.
Неизвестна также заслуга клиентки, но я всё равно выполнил свою задачу до конца. Но я до сих пор избегаю этакой щекотливой темы… Дочь и мать умерли, я застал их в том состоянии, когда сердца перестали биться. Для них обоих жизнь оборвалась. Но в этом всём и есть моё волнение.
Должна была умереть только Шарлотт, но она захватила с собой Банжамин, которая тоже видела меня без маски. Такой случай противоестественен. Я пришёл лишь ради Шарлотт, но я также оказал услугу испорченной девчонке. Несостыковка дикая, как по мне. Это не прописано в своде правил, это не всем известная истина, так что тут только опускать руки и надеяться, что тебя не накажут.