Алитет уходит в горы
Шрифт:
– Спасибо вам, доктор, что надоумили Ярака приехать в ревком. Вы знаете, что могло получиться? Нас бы потом обвинили. "Не коммунисты, сказали бы, - а так, недотепы какие-то. С одним полуграмотным спецом не могли справиться".
– Это вы что, в мой огород?
– с улыбкой спросил доктор.
– Нет, это я между прочим, к слову, - и Лось, обняв доктора, рассмеялся.
– Ну, рассказывайте, как тут у вас дела?
– Неважно, Никита Сергеевич. Не идут в больницу. Сколько рожениц упустил за зиму! Заполучил вот Мэри и радуюсь.
– В этом году будем строить культбазу и при ней больницу на двадцать коек, с операционной.
– Вот это замечательно!
– поднимаясь на крыльцо больнички, сказал доктор.
– Петр Петрович, я хотел бы навестить Мэри.
– Пожалуйста, пожалуйста. Халатик только наденьте.
Мэри лежала в кровати и что-то писала. Ее голые круглые плечи вдруг напомнили Лосю о Наташе. Мэри не отрывалась от письма. Распущенные волосы ее падали на подушку. Мэри показалась Лосю удивительно красивой.
– Здравствуй, Мэри!
– сказал Лось.
Мэри вздрогнула и восторженно воскликнула:
– Лось!
Он подошел к ней и сел на табуретку.
– Мэри, ты что пишешь?
– Письмо тебе, - сказала она, улыбнувшись.
– А ну, давай почитаю.
В письме было всего несколько строчек:
"Лось, ты стал совсем плохой, испортился ты. Приехал и не хочешь говорить со мной..."
Лось засмеялся:
– Вот и ошиблась. Неправильно пишешь. Видишь, еще письма я не получил, а пришел. Ну, как ты себя чувствуешь, Мэри?
– Очень хорошо, Лось. Теперь у меня есть сын. Посмотри какой! Он будет такой же силач, как Ярак.
Лось заглянул в кроватку и удивленно протянул:
– О-о-о! Нет! Этот, пожалуй, будет посильнее Ярака.
Мэри, не стесняясь своей наготы, до пояса вылезла из-под одеяла и присела на кровати.
В палату вошла Рультына и села на корточки у порога.
– Здравствуй, Рультына. Пришла навестить дочь и внука?
Старуха с улыбкой закивала головой. Лось подошел к ней и подал руку.
Рультына держала его руку и, глядя на него снизу вверх, сказала:
– Ты сделал Мэри счастливой. Ты настоящий человек.
– А как зовут малыша?
– спросил Лось.
– Андрей, - ответила Мэри.
– Андрей? Вот это замечательно! Андрей Яракович.
– Я хотела, чтобы они назвали Бэном, - печально сказала Рультына. Мальчик Бэн у меня был... Но они назвали по-своему. Пусть Андрей.
– И, добродушно махнув рукой, ушла.
Мэри возбужденно рассказывала, как она работает в больнице, как доктор учит ее, как ей нравится жить в факторийном доме и какой у нее сильный муж Ярак.
Лось смотрел на нее и думал:
"Она счастлива. А ведь этого могло и не быть".
Уходя, Лось крепко пожал руку Мэри. Она задержала его руку в своей и вдруг прикоснулась
– Что ты, что ты, Мэри! Это нехорошо!
– нахмурив брови, проговорил Лось.
Мэри испугалась и покраснела. Она не знала, что это нехорошо.
Лосю показалось, что она обиделась, и, положив руку на ее горячее плечо, он нагнулся, поцеловал ее в лоб и молча вышел.
– Она способная девушка. Грамотности, а вернее образования, у нее не хватает, - сказал Петр Петрович, встретившись с Лосем.
– А вы знаете, доктор, я бы на вашем месте стал из нее готовить акушерку. Это очень важно.
– Надо подумать, - ответил доктор.
В пушном складе уже работали женщины. Ржаной мукой крупного размола они чистили песцовые шкурки. Рультына хорошо знала, как обезжиривать их. Каждая женщина показывала ей свою работу, и если Рультына говорила: "Хорошо", - шкурки относили в другой угол. Рультына работала с таким усердием, с каким ни разу не трудилась за всю свою жизнь с Чарли. Ярак сказал, что, хотя все шкурки висят в складе Жохова, хозяин им Лось.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Алитет лежал в пологе на старенькой оленьей шкуре. Он неподвижно смотрел в потолок, лицо его было мрачно, и никто не решался с ним заговорить. Он лежал и думал:
"Что случилось на берегу? Почему люди становятся такими, какими никогда не были? Пожалуй, все это от учителя. Даже Гой-Гой любит бегать к нему. Сильный человек! К сильному всегда бегут. Но ведь он не товарами сильный человек? У него, кроме бумажек-рублей, ничего нет. Что это за сильные бумажки? И в торговой яранге начали торговать за рубли-бумажки".
Алитет достал из ящика бумажный рубль и долго вертел его в руках.
"Разве эта бумажка лучше песцовой шкурки?"
Он пренебрежительно бросил ее в ящик и опять уставился в потолок.
Алитет вспоминал вчерашний разговор с сыном. Гой-Гой весело рассказывал, что русский переселился от Ваамчо в свою деревянную ярангу. Учитель наставил там пять жирников, и Уакат еле успевает следить за огнем. При каждом зарождении луны учитель дает ей за это сильные бумажки-рубли, за которые привозят ей столько сахару, патронов, муки, табаку, будто она посылала лучшие песцовые шкурки. Вдобавок она еще родовой совет и за это получает рубли-бумажки. Она даже забыла дорогу в ярангу Алитета.
Наргинаут жалостливо посмотрела на мужа, взяла хорошую оленью шкуру и положила ее рядом с Алитетом.
– Чарли, - сказала Наргинаут, - эта шкурка помягче.
– Я перестал быть человеком, сильным товарами. Придется уходить в горы, надо привыкать к жесткой постели. Убери ее!
– раздраженно крикнул он и ногой отшвырнул шкуру.
Дремавший в углу Корауге вздохнул, услышав голос Алитета. Он лениво потянулся к бубну и ударил по нему. Бубен зазвенел.
– Не надо!
– сердито крикнул Алитет.
– Думать мешаешь. Все равно духи перестали слушаться тебя.