Алмаз темной крови. Книга 1
Шрифт:
С этими словами Сириан поднялся с кресла, не глядя, подписал поданный писцом лист пергамента, на котором был запечатлен весь сегодняшний разговор, отвесил общий поклон и в сопровождении того же писца направился к выходу.
До полудня было еще далеко, тем не менее, ту сотню шагов, что отделяла ратушу от городской резиденции ратмана, Сириан преодолел чуть ли не бегом.
Выстроенный еще дедом Сириана из привозного белого с тонкими желтыми прожилками камня, особняк Миравалей был несомненным украшением Фонтанной площади. Три полных этажа, окна (самое большое, в парадной зале — витражное) с массивными ставнями благовонного шаммахитского кедра, лестница, помещенная в подобие башенки, наполовину выступающей из стены и выложенной глянцевыми плитками, крыша, похожая на чешую зеленого дракона, щедро позолоченный флюгер,
Фундамент благополучия линьяжа Миравалей заложил еще прадед Сириана — Стенио Мираваль, первый шелковый король, сколотивший огромное состояние на торговле с суртонскими шелкопрядильнями; его сын уже не отправлялся в долгие и опасные торговые пути самолично, предпочтя скучное сидение в лавке громкой славе искателя приключений. Из этого сидения получилось то, что Миравали прибрали к своим рукам почти всю шелковую торговлю в Эригоне. Теперь, когда денег у семьи было более чем достаточно, стало возможным полюбезничать с властью. Отца Сириана избирали на должность городского судьи дважды, от ратманской же мантии он отказался исключительно по причине слабого здоровья (сказать по правде, старикан попросту хотел пожить в свое удовольствие, вскапывая грядки и ухаживая за розовыми кустами в поместье Серебряные Ключи); сам же Сириан, надев отвергнутую отцом мантию, послужил и Эригону, и своему линьяжу. Старшая его дочь вышла замуж за одного из арзахельских баронов, принеся тому в приданое средства на обновление родового замка, на содержание весьма пышного двора, на формирование собственного гарнизона… Миравали же получили влиятельного союзника и дельного советчика в делах, касавшихся внешней политики. Вторая дочь стала женой нынешнего смотрителя складов… должен же ратман знать, что творится у него под носом!.. Младший сын Сириана, Риго по прозвищу Ворон, породнил линьяж Миравалей с одним из достойнейших семейств Маноры, но — увы! — самой главной надежды этот брак не оправдал. Морелла Квиати оказалась доброй, нежной и мудрой женой, блюдущей интересы мужа и достойно держащей дом, но никакие добродетели не могли компенсировать ее неспособности обеспечить линьяж наследником. Первую беременность Морелла не проносила и месяца, вторая прервалась, едва начавшись; через два года, потратив уйму денег на врачей и всевозможные снадобья, она смогла родить ребенка, слабенького, как вялый листик салата… малыш прожил неделю. Трудно сказать, для кого это было большей трагедией — для безутешной матери или для стареющего ратмана, жаждущего видеть внука, который унаследует богатство и власть линьяжа.
Спешно войдя в предупредительно раскрытую писцом дверь, Сириан отдышался. Сбросил мантию и шаперон на руки слуге и прошел в свой кабинет (без малейших угрызений совести Сириан занял лучшее помещение на втором этаже, с большим окном, камином и резной мебелью).
— Вы вернулись еще быстрее, чем я ожидал. Они послушались вас?
— А когда, скажи на милость, они меня не слушались? — и ратман протянул говорившему драгоценную книгу мэтра Аурело. — Возьми, убери на место. И присядь-ка, потолкуем.
Ничего не отвечая, тот принял книгу с легким поклоном, прошел к массивному столу и запер ее в одном из многочисленных ящиков. Просочившийся сквозь толстые стеклянные кружочки окна солнечный луч неожиданно ярко осветил его, склоненного над замком: высокий, поджарый, с чуть-чуть длинноватыми руками, одет богато, но без вычурностей — темно-синие шоссы, котту и эскофль оживлял только расшитый золотом пурпурный пояс, иссиня-черные волосы, прямые и тяжелые, острижены по плечи, на узком, длинном лице кусочками антрацита поблескивают глаза, опять-таки
— Я выполнил все ваши приказания, отец. За полчаса до полудня все двери будут запираться, за этим проследит один из этих, новых слуг. Душистые травы для курений доставлены. Экономка передает все дела прибывшей на замену клыкастой особе, впрочем, вполне благовидной. Наши вещи собраны, карета готова, осталось только выбрать между Серебряными Ключами и Вересковым Логом.
— Вересковый Лог. Ты поедешь вместе с Мореллой, останешься… пока не позову.
— Простите мою дерзость, отец, но какой смысл прятать меня в этой глуши, среди хнычущего бабья и трезвомыслящих, но неумелых слуг? В прошлый раз меня хватило на три недели, и я не прочь еще раз померяться силами с тихим ветром.
Сириан посмотрел на сына и покачал головой. Они сидели рядом, на широкой скамье, крытой темным мехом, удивительно разные и схожие одновременно. У ратмана было широкое, почти квадратное лицо, массивный подбородок с ямочкой, крупный, красивого рисунка рот, зеленовато-серые глаза, опушенные белесыми ресницами; седая шевелюра аккуратно подстрижена; тело, уже несколько оплывшее и погрузневшее, все еще внушало уважение таяшейся в нем силой старого медведя. Одним словом, сын явно пошел в мать, дочь богатого владельца шелкопрядилен из Иссы, умершую десять лет назад, в самый разгар эпидемии. Но внимательный наблюдатель легко мог уловить, насколько Риго напоминает отца; манера приподнимать брови, выслушивая вопрос, жесты рук и движения пальцев, интонации и тембр голоса, улыбка… все было почти одинаковым. Сириан очень любил сына. Пожалуй, больше, чем обеих дочерей, вместе взятых.
— Ты поедешь вместе с Мореллой. Вряд ли она проносит этого ребенка больше месяца, слишком слаба, да еще этот ветер… Ты будешь нужен ей. Она славная женщина… — нужно отдать должное честности ратмана: при всем желании видеть горластого, здорового младенца-внука он никогда не попрекал невестку ее бесплодием.
— Месяц? Вряд ли… если дело только в этом, я смогу приехать дней через десять.
— Ты приедешь, когда я позову. А до тех пор сиди в Вересковом Логе, утешай жену и обдумывай вот это предложение, — и Сириан протянул сыну свернутый в трубку лист бумаги, вынув его из складок эскофля.
— Так, посмотрим… Занятно… экий наглец… — и Риго вопросительно посмотрел на отца.
— Да уж. А когда обмозгуешь это, займись, пожалуй, вот этим документом, — и ратман достал из эскофля пергамент, скрепленный витым шнуром с четырьмя кистями — черной, белой, красной и синей.
— Эльфийские церемонии, — кивнул Риго, беря пергамент, — что на этот раз? Ого-го… не верю своим глазам… это чтобы их величества о чем-то просили?!.
– и он изумленно поднял глаза. Ратман кивнул — читай, мол, дальше.
— Так значит, им нужен алмаз темной крови. Клянусь семью шпилями Арзахеля, это неслыханно!!!
— Послание доставил лорд Лотломиэль, — Сириан пропустил мимо ушей восклицание сына, — отдал его мне два дня назад. Сказал, что камень несомненно был в городе, но был украден у хозяйки каким-то цвергом. Эльф говорит, что не чувствует силы камня, а значит, он или спрятан за Краем Света, или — как это он выразился? — уснул, превратился в обычный осколок кремния. Вору от него не будет никакого проку. Даже если он маг, алмаз темной крови никогда не подчинится вору.
— А другому магу?
— Эльфы не знают. Но попытаются его приручить.
— Но для начала неплохо было бы его попросту найти… или купить, как предлагает этот тип, — и Риго помахал свернутой бумагой.
— Это я получил сегодня утром, передали через писца, а кто — он вряд ли вспомнит… у него две недели назад умерла дочь… долго он не продержится, сегодня уже все покашливал да платок прятал. Что скажешь, сын?
— Скажу, что не стоит торопиться. Поспешишь — людей насмешишь. Сигнальный ветряк крутится четыре дня… эту эпидемию нам уже не избыть. Так что поспешных покупок делать не стоит.