Алое сердце черной горы
Шрифт:
— Значит, астийский царь и серпийский герцог, так? — холодно и беспристрастно проговорил Альзорий, переводя взгляд с Олиправда на Альвидеса. — Чего же такого пообещали вам эти варвары, что вы вступились за них.
— Твою голову на блюдечке, сарг! — нагло ответил за двоих Олиправд, разжигая огонек ненависти в своих выразительных глазах.
Удовлетворившись подобным ответом, а, возможно, просто поняв, что с ними нечего и обсуждать, Альзорий отвернулся от Олиправда с Альвидесом в пользу Артемира, заговорив с ним, будто ожидая встретить чистый источник благоразумия среди мутных потоков грубости и невежества:
— Вот мы и встретились вновь, приор, и на мне более нет оков, как видишь.
—
— Я оцениваю действия того страхолюдного и вероломного нордиктовца куда выше. — произнес не без гордости Альзорий, не уделив внимания тихой угрозе. — Теперь на пути к цели меня не сдерживают ни твои оковы, ни страх нордиктовской знати за свою кровь.
Еще не зная про ночную резню с заложниками, Датокил потрясенно переспросил:
— Убийство заложников?! Вот, значит, как…
Со смесью удивления и довольства Альзорий было перевел глаза на Датокила, но быстро вернул взгляд к приору, предпочитая продолжать беседу именно с ним:
— Видимо, далеко не до всех в твоем племени события доходят быстро. — тут он позволил себе даже усмешку. — Возможно, он даже думал, что я все еще в твоем плену?
Временно покинув узкие пределы переговоров, Датокил окунулся в обширные палаты размышлений. Однако, думал он недолго, ибо все, что нужно было, это сложить несколько фактов: убийство заложников, предупреждение Пириуса про лазутчика Олиправда, а также помощь «вероломного нордиктовца» в освобождении Альзория. Похоже, слуга Олиправда действительно сменил хозяев с самыми разрушительными последствиями для равенцев. Альзорий не смог бы внедрить своих шпионов в Приорат, ведь все они, будучи верными Пириусу, покинули службу в единое мгновение, вослед главной Летучей Мыши.
Разумеется, Олиправд нес за эту резню косвенную ответственность, и должен быть наказан со всей строгостью и жестокостью, несмотря на спасение остатков войск Приората. Датокил едва заметно кивнул головой, соглашаясь с собственными выводами и вынесенным царю Астии вердиктом.
— … Тогда мы договорились. — слова Альзория вернули Датокила в реальный мир, где Артемир уже противоестественно жал здоровую руку Альзорию, и последний со своими гвардейцами начал обратный путь до своих войск.
— До чего договорились? — как только сарги отошли достаточно далеко, а Олиправд с Альвидесом удалились в свои войска, спросил у Артемира Датокил. Приор, сопровождаемый Датокилом, решил таки проверить раненого Коригана, за чем и направлялся в ту часть войска, где находилась повозка ученого полка с Марием.
Удивленно посмотрев на Хитрейшего, Артемир не менее удивленным голосом ответил:
— Ты же был подле нас.
— Я отвлекся. — досаждая оттого, что удивление приора совершенно справедливо, сморщился Датокил.
— Что ж… Мы пришли к тому, что битва окончилась ничьей, и к ночи Альзорий со своими легионами покинут Фортерезию, удаляясь вглубь своих границ.
— Однако же, этому Альзорию вовсе не чуждо благоразумие, если его как следует припереть к стенке. — довольно улыбнувшись, проговорил Датокил, стукнув по боку сапогом испугавшегося своего коня. — Страх потерять свои армии оказался в нем сильнее желания утопить нас в собственной крови.
— И то верно. — поддержал позитивный настрой друга Артемир, с веселым скрипом снимая со своего протеза шип. — Я не видел его таким отчаявшимся даже в нашем плену. И все это благодаря тебе и… как же так,
— Олиправд. — отрезал грубо Датокил, вернувшись думами к этому негодяю. — Не доверяй ему, молю тебя!
— Отчего же? — еще более удивившись словам Датокила, опешил Артемир.
— А оттого… — и Датокил рассказал про свои домыслы приору, опустив при этом часть событий, открывающих участие в них Пириуса.
— Вот значит как… — выслушав Датокила, сощурил взгляд куда-то в дорожную пыль, поднимаемую копытами коня, Артемир. — Ты уверен?
Решимость в голосе, смешанная с жесткой серьезностью, вовсе не характерной для Артемира, удивили Датокила. Впрочем, можно было и догадаться, что виноватого в смерти Монны приор возненавидит.
— Я в этом не сомневаюсь. — утвердил свое мнение Датокил.
— В таком случае, как только в нашем союзе отпадет острая нужда, я с ним разберусь. — стиснув кулак и зубы, процедил Артемир, сверкая искрами из глаз, давно отвыкших от подобной ненависти.
«Что ж, теперь по этому вопросу у нас будет единение до тех пор, пока воля приора не станет дешевле воздуха». — довольно промелькнул мыслью Хитрейший, ничуть не менее ненавидящий жадного и наглого астийского царя, хапнувшего чуть ли не половину Саргии.
— Теперь понятно, почему он так взволновался, когда Альзорий заговорил про этого убийцу. — источая негодование, не давал успокоиться себе Артемир. — Как он начал теребить поводья, мерзавец!
— Мерзавец, который еще и за свою помощь затребовал всю восточную Саргию. — не удержав бочку с маслом над огнем, подкинул топлива в костер ярости Датокил.
— Да и пес с ней, с этой Саргией, не за нее воюю! — плюнул Артемир, причем Датокил сморщился так, будто приоровский плевок прилетел ему в лицо. — Он поставил под страшную угрозу жизнь моего народа, из-за него убили беззащитных заложников, его неумелость в подготовке шпионов скомпрометировала мое честное слово перед Нордиктом, и за все это он ответит.
— Но не ранее, чем представится удобный случай. — со всей убедительностью, на которую способен, ограничил агрессию Артемира Датокил, наклонившись в седле, дабы слова его проделали меньший путь до ушей приора и не исказились вероломным фортерезским воздухом.
— Разумеется. — неожиданно умело спрятал злобу в тени спокойствия Артемир, шумно выдохнув из груди накаленный ненавистью воздух. — Вот мы и прибыли.
Среди продовольственных и фуражирских частей затесался маленький ученый полк, состоящий из десятка-другого солдат и отобравшего их Октавиуса Мария, не привлекающего к себе внимания без особой нужды, и кропотливо работающий над новым оружием. Одной из последних новинок равенцы даже успели мельком воспользоваться, но стремительное наступление Альзория и давка при эвакуации вынудили защитников форта бросить лафеты с установками, затесав их среди пушек и гаубиц, благодаря чему торопящиеся добить противника сарги их не заметили. А суть оружия состояла в том, что это было обычное длинноствольное ружье, но… многозарядное. Оканчивался железный ствол отсоединяемым барабаном на восемь зарядов с собственными взрывателями, который можно было вращать, отстреливая пули гораздо быстрее, чем на это был способен даже самый опытный и сноровистый стрелок с обычным ручным ружьем. На узких участках обороны, где добиться высокой концентрации ружей было сложно, многозарядники Мария показали хороший результат. Сложность производства, с одной стороны, побудила Артемира вновь воздать хвалы гениальности и мастерству Мария, но с другой — выразить сомнение в возможности создания большого количества таких орудий, ибо переносной кузницы у равенского войска нет, и единственное, что могли выплавлять равенцы при отсутствии вблизи селений с кузнецами — это пули.