Альтернатива
Шрифт:
Стоило бы сказать механизаторам нечто убедительное и успокоительное, но Климов не мог. Ему хотелось плакать. А еще больше — прямо на месте сдохнуть.
Он твердил себе, что это типичный отходняк после провала во времени, понятный и простительный, зафиксированный во множестве отчетов. Но на то и отходняк, что никак ты себя не уболтаешь, тебе просто очень и очень плохо.
Зато Верка расщедрилась, нашла Климову валенки, штаны, выцветшую добела гимнастерку и драный ватник. Сказала, чтоб вернул, да ты же не вернешь, знаю я вас таких. При свете дня Климов разглядел самогонщицу и пожалел: оказалась Верка безбожно потасканной,
Тут ввалился председатель, натурально без ноги, на костыле, прибыл за утренним стаканом, и все завертелось.
***
Метель утихла, слава богу, морозец стоял легонький, на улице было солнечно и даже наверное красиво, если бы не деревня. Выглядел колхоз, мягко говоря, непрезентабельно. Все кривое-косое, подпертое кольями. А вон там вообще горелое, причем, давно и безнадежно. Могли бы хоть на дрова раскатать, чтобы пейзаж не портило. Непорядок.
Не видно крепкой хозяйской руки, совсем не видно.
— Вас тут, что, бомбили? — спросил Климов, оглядывая улицу из конца в конец.
Он очень старался держаться хозяином положения, а этому должен соответствовать брюзгливо-высокомерный тон.
В ответ его так приложили по затылку костылем, что из глаз сыпанули искры, а сам Климов навернулся в сугроб носом.
— Про Калининский фронт — слыхал? — донеслось сверху.
— Вопросов больше не имею, — пробормотал Климов, вставая на четвереньки.
— Теперь прикинь, что в колхозе семьдесят процентов личного состава — бабы. А мужики... Вроде меня в основном. Как тебе такое, а, пропавший без вести товарищ?
— Да понял я, понял...
— Если ты, конечно, товарищ...
— Товарищ-товарищ... — заверил Климов, потирая затылок.
— А откуда тебе знать? Ты же не помнишь ничего.
Климов поглядел на председателя с уважением.
— Нутром чую, — ляпнул он.
— Ах, нутром... Закрой варежку, ей-богу. Если что, я контуженный, — объяснил председатель. — Разозлишь меня опять — приношу извинения заранее... Давай, вали направо, вон сельсовет, тебя участковый ждет.
Климов пригляделся: там, куда указал костыль, перед скособоченным двухэтажным домом стоял «козлик».
— Когда успели-то...
— Работа такая, — сказал председатель. — Знать, что происходит на территории колхоза, и своевременно докладывать.
— Если бы вы двадцать лет назад так четко работали... — начал было Климов, но осекся и безнадежно махнул рукой.
Наверное поэтому ему снова прилетело не по шее, а только пониже спины.
***
Сельсовет недавно протопили: участковый уполномоченный сидел в расстегнутой шинели и сняв шапку. Оказался он старшим лейтенантом, а по годам на вид едва ли не ровесник Климову, что означало лет наверное сорок. Тут все смотрелись старше, чем они есть.
Участковый был здоровенный, поперек себя шире, и с кулаками, как у некоторых
— Ну и кто же ты таков, мил человек? — спросил участковый ласково.
— Понятия не имею, — Климов развел руками.
Желание командовать и нагибать пропало при одном взгляде на этого дядю милиционера. Климов постарался выглядеть безобидным и несчастным, благо, это получалось само собой, едва он чуть-чуть ослаблял контроль. Через пять минут его уже вполне правдоподобно трясло. Да так, что участковый по собственной инициативе дал ему воды. И сказал:
— Как вы мне надоели, граждане алкоголики. Допустим, я тоже люблю это дело. Но ведь не до потери памяти!
Тем не менее, показания с Климова он снимал почти час, так и сяк выворачивая одни и те же вопросы, делая вид, что неправильно расслышал, подсовывая логические ловушки, рассчитанные на то, что подозреваемый машинально ответит «да». Климов участкового оценил и зауважал, у такого не забалуешь. Ему искренне захотелось подружиться с этим богатырем и склонить к сотрудничеству, но безопаснее было держаться шаблонной легенды: ничего не знаю, ничего не помню. Так или иначе, Климова должны отвезти «в район», там еще как следует помучить — и направить на психиатрическую экспертизу. Где-то в процессе можно будет раскрыться. Или наоборот, станет ясно, что лучше позволить событиям идти своим чередом.
Чего он видел-то пока в Советской России — одну деревенскую улицу. Этого мало, чтобы делать выводы и принимать решения. Ну и людей хороших успел оценить, да вот уж совсем не показатель. Люди у нас всегда такие были, суровые, но справедливые, и чем глубже на север, тем лучше.
— Ну ладно, — сказал уполномоченный и подвинул к нему протокол. — Ознакомься. Если нет возражений, напиши — с моих слов записано верно. И подпись.
Климов быстро пробежал глазами бумагу, гласившую, что он ничего не знает, ничего не понимает и ничего не соображает, взял химический карандаш, накорябал что следует, едва-едва машинально не расписался — и замер. Лицо участкового не выражало ни малейшего интереса, только скуку. Ах ты, хитрюга деревенский.
— А как подписать-то?
— Как можешь.
— Не знаю... Крест поставлю?
Участковый вздохнул, как показалось Климову — разочарованно.
— Погоди. Раз все так плохо, сейчас найдем понятых, они твой крест засвидетельствуют.
— А дальше?
— Что дальше-то, пьянь ты несчастная? Отвезу тебя... Куда положено. И пускай там с тобой разбираются хоть до посинения. Кто же знает... — участковый посмотрел куда-то в сторону и бросил: — Когда спящий проснется.
— О, Господи! — вырвалось у Климова.
Не может быть. Простой участковый знает пароль? Это не его уровень! Кто даст ему допуск к государственной тайне?! Или он не тот, за кого себя выдает?
Участковый все еще как бы смотрел в угол, а на самом деле косился на Климова.
— Д-документы покажите, — выдавил Климов.
— Да ты не охренел ли часом, гражданин алкоголик? — возмутился участковый, но все-таки сунул ему под нос милицейское удостоверение.
А мог бы и в торец прислать запросто, подумал Климов. Но ведь нет. Значит, что-то понимает, значит, инструктировали его на такой случай.